все равно кто-то подомнет ее под себя, возьмет, а ему останется только представлять ее лицо, искаженное экстазом. Герман со всего размаха стукнул кулаком по стене. Всего пара дней осталась, он уйдет, найдет другую работу, успокоится, вернув самоуважение, и больше никогда не вернется в школу.
***
В последний день четверти традиционно проводили новогоднюю дискотеку. Маше идти совсем не хотелось, но Катька и другие подружки все же уговорили. специально для Разукрашенный зал расцвечивался светомузыкой, большая елка в центре, вокруг которой днем водили хороводы младшие классы, уже немного осыпалась, наполняя помещение запахом хвои. Юра, естественно, позвал танцевать медляк. Она все еще дулась на него, хоть и не смогла бы объяснить за что именно. Он, чувствуя ее негодование, сторонился, а сейчас, хлебнув из горла тайком пронесенной пацанами бутылки, расхрабрился, бросился в омут головой.
— Маш, ты такая красивая сегодня, — преданно глядя в глаза, пробормотал он. На ней и правда было милое бархатное платьице с тугим лифом, подчеркивающим грудь, и короткой, расклешенной юбкой.
— Спасибо, — не хотя ответила девушка. Он продолжал попытки развить разговор, вернуть легкость в их общение, но Маша отвечала односложно, часто невпопад.
— Тебе не душно здесь?
— Есть немного. И голова что-то начинает ныть, — пожаловалась девушка. Зря она все-таки пришла!
— Пойдем выйдем, прогуляемся?
Машка кивнула.
Какое-то время они бродили по пустым коридорам, надолго задержались возле открытого окна, вдыхая морозный воздух, пока Маша не задрожала от холода. Юра приобнял ее и притянул к себе, согревая. Было приятно, девушка расслабилась. Когда он потянул ее в дальний кабинет, она удивилась, что дверь не заперта, но не стала возражать.
— Маш, у нас все хорошо? — спросил парень, зарывшись лицом в ее макушку, вдыхая запах волос. Какая она все же крохотная, даже на каблуках едва ему до подбородка достает.
— Не знаю, — тоскливо призналась девушка.
— Я тебя обидел тогда, испугал?
— Нет...
— А что?
Юрка опускается на колени перед опешившей девушкой, обнимает за талию, поднимает глаза, ища ее ответного взгляда.
— Я люблю тебя, Маш. Хочу всю жизнь провести с тобой.
Девушка не знает, что ответить. Она не готова ему ничего обещать. Им было весело, классно было гулять под ручку с бойфрендом, ловя завистливое шушуканье подружек, ей нравилось с ним целоваться, но вся жизнь с ним? Нет, ей нужно что-то другое.
— Юр, прости, ты мне очень нравишься, но я не люблю тебя, — выдавливает она из себя, боясь причинить ему боль.
— Я знаю, Маш, но это пока, — заверяет он, — я же тебе не неприятен? А любовь появится, я уверен.
— А если нет? — жалобно шепчет она.
— Тебе же хорошо со мной, правда? — дожидается сдавленного кивка. — И я чувствовал, что ты тоже меня хотела тогда, верно? Мы подождем столько, сколько нужно, не волнуйся.
— Юр, ничего не получится, — пытается вырваться Маша из его жаждущих объятий. Уйти, убежать. Зачем только она дала ему надежду? Зачем он так давит на нее? — Юр, я люблю другого!
Слова вырываются сами, она не думает, что ранит его, просто хочет поскорее отделаться, прекратить этот разговор. Но руки парня вместо того, чтобы отпустить, клешнями сжимаются на поясе.
— Кто он? — зло шипит он, уже представляя как разукрасит физиономии Витьки Ковалева или Дена Назарова, что посмели приударять за его девушкой.
— Ты его не знаешь, — пытается объяснить Маша, — он не из нашей школы. Пожалуйста, отпусти меня, — молит она, испуганно глядя на перекошенное злобой лицо друга. Она никогда бы не подумала, что он может быть таким. Угрюмым, занудным,
НАСИЛКА 