комочком в женском туалете на третьем этаже, безудержно рыдая, оплакивая свою несостоявшуюся любовь. Все это был обман! Он повел себя как последний мудак, просто потому, что она вешалась на него. Не сдержался, давно, видимо, женщины не было. А она, как дурочка, решила, что он неравнодушен к ней. От омерзения, презрения к самой себе, девушку трясло. Кулаки сжимались от ярости. Хотелось тут же пойти и всем рассказать, отомстить ему. Но потом на смену приходил жгучий стыд и она понимала, что не сможет. Нет. Нужно просто забыть. Он прав, всего пара недель и все. Она попросит маму написать ей записку, прикинется заболевшей и не будет ходить на его уроки.
Успокоившись, она написала отцу и пошла к выходу из школы. К ее удивлению, возле дверей ждал Юра.
— Все хорошо? — не глядя в заплаканные глаза спросил он. Машка кинулась ему в объятия, зарываясь на груди. Парень крепко обнял ее, владевшее им напряжение спало. Что бы не случилось с ней, оно прошло и больше не имеет значения. Она — его девушка, ищет утешения в нем и он ее никому в обиду не даст. Пришедший Машин отец тактично отступил в тень, не желая смущать дочь.
На следующий день все вернулось на круги своя, словно и не было этого дня, когда она считала себя безумно влюбленной в учителя. Сердце все еще саднило, на глаза набегали слезы, но Юрка не отходил от нее ни на шаг, не давая поддаться разрушительному самокопанию. Он не спрашивал, что с ней произошло, справедливо полагая, что если бы хотела, сама рассказала, лишь окружал любовью и заботой по мере сил, так что Машкины губы скоро припухли и цвели красной розой на лице, а глаза счастливо сверкали. Одноклассники ржали над ними, учителя неодобряюще посматривали, но успеваемость обоих не падала, так что на их влюбленные обжимания по углам коридоров старались не обращать внимания.
Маша, как и решила, находила убедительные предлоги не ходить на физику. На последней неделе перед каникулами впервые в жизни решил прогулять и Юрка. Машка весело подтрунивала над ним, прикалываясь, что так они скоро из примерных отличников в заклятых хулиганов и двоечников превратятся.
— Мне в
се равно, только бы с тобой, — пожирал ее глазами парень.
На улице разыгралась метель и парочка, хихикая, решила спрятаться в школе, где их никто искать не будет. На одной из боковых лестниц был проход на чердак, так что она не заканчивалась на третьем этаже, а поднималась еще наверх, упираясь в узкую, всегда запертую жестяную дверь. Там на узкой пролетке стоял старый, гулкий шкаф для инвентаря уборщиков. За этот шкаф Юра и утянул Машку, прижав к бетонной стене, так что, снизу их было не заметить. Она уже привыкла к его голодным, задыхающимся поцелуям и отвечала с неменьшим пылом. Они продолжали горячо целоваться и когда перемена закончилась и все разбежались по классам.
— Машенька, хорошая моя, любимая, ненаглядная, — шептал парень, лишь на мгновения отрываясь от губ девушки. Та лихорадочно металась под его ласками, покусывала губы, чтобы не стонать в голос. Дрожь пробегала по телу, щеки разгорались, болотные глаза темнели до черноты.
— Тебе холодно, Маш? — заботливо спросил Юра, прижимая девушку ближе к себе и ощущая озноб, мурашками пробегающий по ее плечам.
— Стена холодная, — смущенно признается девушка.
Юрка тут же переворачивается и сам прижимается спиной к стене, притягивая девушку к себе, согревая озябшие руки в своих ладонях. Желание колоколом стучит в ушах — они одни, рядом никого, она трепещущая, желанная в его объятиях. Парень медленно
Необычный служебный роман (Полная версия) 