Все сразу замолчали, обратив взгляд на Зою Алексеевну. Та беспомощно оглянулась на Смирнова. Он безмолвствовал.
– Давай! Давай и ты, Верочка, покажи! А новенькие пусть учатся.
Тут произошло невероятное. Зоя Алексеевна и Верочка, опустив взгляд и покраснев, начали расстегивать пуговицы на груди. Лифчика не было ни у той, ни у другой.
Свеженькие грудки Верочки, вырвавшись на свет, торчали тугими коричневыми сосками, а у Зои Алексеевны груди уже немного отвисали, но зато были большими, на вид упругими, с широкими розовыми ореолами. Грузины потрясенно молчали а Сычев, довольный произведенным эффектом, продолжал:
– А теперь, дамы, – ему очень понравилось это слово. – Покажите, дамы, что у вас под подолами, – он довольно заржал.
Неожиданно раздался голос Смирнова:
– Путь на середину выйдут.
Полураздетые женщины покорно встали с диванчика и вышли на свободное пространство кабинета. Верочка была в блузке, расстегнутые края которой выбились из-за пояса юбки, поэтому она выглядела растрепано. А Зоя Алексеевна в строгом платье, несмотря на обнаженную грудь, осталась собранной и утонченной. Единственное – ее лицо пошло красными пятнами.
Лида с Тоней продолжали сидеть, потрясенные происходящим на их глазах унижением и бесстыдством. Лиду особенно удивило бессловесная покорность казавшейся такой строгой и уверенной Зои Алексеевны. То, что она недавно видела Верочку без одежды, делало происходящее с ней как-то легче.
Сычев не унимался:
– Давайте, давайте, покажите ляжки!
Женщины, покорно нагнувшись к краю подолов обеими руками, приподняли их значительно выше колен и замерли. При этом у Зои Алексеевны обнаженные ножки оказались изящней и стройней, чем у молоденькой Верочки – украинки из сельской местности – что называется « в теле».
Грузины о чем-то возбужденно заговорили на своем языке. Сычев, отличающийся тягой к театральности и довольный молчаливой покорностью и дрессурой красивых женщин, вдруг громко скомандовал:
– А ну, подолы выше пояса!
Верочка с Зоей Алексеевной, вздрогнув как от удара, но не посмев ослушаться, рывком подняли юбки к груди.
Лица их были красные от стыда. Причина была яснее ясного – нижнее белье, так же как и лифчики, отсутствовало и на белый свет явились два мохнатых треугольника – черный под поджарым девичьим животом у Верочки и светло-русый под слегка оплывшим Зои Алексеевны.
– Хороши дамы, да? – обращаясь к вновь потрясенно замолчавшим грузинам, глядевшим во все глаза на бесстыдно выставленные самые интимные женские прелести. – У них и попки хороши, – он вновь приказал стоящим посреди кабинета женщинам:
– А теперь повернулись и наклонились.
Лиду не переставала поражать бессловесная покорность сослуживиц. Похоже, что подобные трюки были им не впервой. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, они, не опуская рук и придерживая за края подолы, пригнули головы к коленям на выпрямленных ногах. Чтобы удержать равновесие на каблуках, Верочке пришлось переступить и шире расставить ноги, из-за чего слегка приоткрылась густо заросшая волосами промежность под полными ягодицами. А Зоя Алексеевна продолжала держать ноги плотно сомкнутыми, общая худощавость не позволила ее ягодицам раскрыться, половые губы остались сомкнутыми. Впрочем, таких подробностей Лиде с ее диванчика не было видно.
Зато у грузин кровь уже просто кипела. Они поняли, что с этими женщинами можно делать что угодно, ведь Сычев уже показал, что он распорядитель их тел, и в знак старой дружбы предоставляет всем возможность хорошо развлечься. К тому же суровое время не давало возможности погулять по столице, их поезд отправлялся в девять вечера. А тут красивые, молодые и доступные женщины. Тот из грузин, что помоложе, с раздувающимися от возбуждения ноздрями, не в силах удержаться, встал со стула, подошел к Верочке, и, одобрительно цокая языком, большой
Итальянское приключение 