Скоро сама все узнаешь, – видимо, побоявшись откровенничать дальше, добавила она.
Лида на рабочем месте долго не могла прийти в себя. Мысль о том, чтобы раздеться перед незнакомым мужчиной и подчиняться ему, была омерзительна. За полгода замужества она свыклась с горячностью Андрея, который при любой возможности, когда они оставались одни, начинал обниматься и все такое...
Если объятия с поцелуями еще ей нравились, то его торопливость при скоротечных проникновениях бывала временами неприятна, к тому же она стеснялась при нем раздеваться. Но это был муж, в которого Лида была влюблена, а тут маленький, толстый и лысый Сычев.
Она решила ни за что не поддаваться, а идти в партком, и все рассказать секретарю парторганизации – этого высокого, худощавого мужчину с простой фамилией Смирнов она видела пару раз в коридоре, и он заходил к ним в кабинет обсуждать предстоящее собрание коллектива по поводу поддержки партии в борьбе с врагами народа. Обращаться за поддержкой к Зое Алексеевне Лида не решалась – та всегда выглядела очень напуганной и бледной. Все знали, что мужа у нее арестовали месяц назад.
На следующий день было особенно много работы. Уже в конце дня, обычно звонивший по внутреннему телефону начальник, сам заглянул в бюро, чего раньше никогда не было. Получилось так, что в кабинете оставались только Зоя Алексеевна, Верочка, и новенькие Тоня с Лидой. Оглядев помещение, он сказал, обращаясь к Зое Алексеевне:
– Все в мой кабинет по форме один.
Та с взглядом показала на Лиду с Тоней и спросила:
– И им? Они же новенькие.
Сычев на секунду задумался:
– Ничего, научим.
Лида, увлеченная работой, за стуком машинки не слышала, что дело касалось и ее. Верочка с Зоей Алексеевной, прихватив сумочки, минут на десять отлучились.
Вернувшись, Зоя Алексеевна скомандовала:
– Работу сворачиваем, все идем к Сычеву.
Сердце у Лиды сжалось от нехорошего предчувствия:
– Уже ведь рабочий день кончился – можно я домой пойду?
Почему-то от Верочки в ответ она услышала злорадное:
– Отказ будет приравнен к прогулу! Ты знаешь, что сейчас за прогулы и опоздания в лагеря отправляют?
Отступать было некуда. Твердо решив не сдаваться, Лида вошла вместе со всеми в кабинет начальника.
Вокруг стола руководителя на стульях кроме Сычева сидели еще трое мужчин. Знала Лида только секретаря парткома Смирнова, а двое других в полувоенной форме были незнакомы. По виду это были грузины – один постарше, другой помоложе. Лида вспомнила, что сегодня в наркомате было большое заседание руководителей управлений со всех концов страны. Утром она уже видела их в коридоре, оживленно и радостно разговаривающих с Сычевым. Видимо, они раньше вместе работали.
А сейчас грузины, увидев молодых и красивых женщин, оживились. На столе у начальника стояла уже почти допитая бутылка коньяка. На полу еще одна, пустая. Лица у всех были красные. Свободных стульев не было, и женщинам пришлось вплотную друг к дружке сесть на маленький узкий кожаный диванчик для гостей. Тут же достали еще стаканы и налили коньяку вновь пришедшим, достав третью бутылку. Один из грузин разнес выпивку женщинам. Лида пить не стала, а только чуть пригубила стакан. Присутствие секретаря парткома обнадеживало и пугало. Но больше все-таки обнадеживало. Грузины стали пить за присутствующих дам, говорить какие-то глупости. Смирнов вообще не произнес не слова, а Сычев, поддакивая, пьяными глазами все чаще смотрел на ровный ряд четырех пар круглых, плотно сжатых женских коленок. Диванчик сам по себе был с низким сиденьем, так что мужчинам открывалось заманчивое зрелище.
Неожиданно Сычев сказал:
– Ну-ка, Зойка, уважь гостей, покажи, что наши дамы могут!
Столь фамильярное обращение к Зое Алексеевне, которая была ее руководителем, хотя еще молодой женщиной,
Свояченница ( продолжение в двух частях ) 