я после того, как мне легальные просмотры мамкиных прелестей запретились, часто так делал: додрочу на нее почти до конца, потом шасть в туалет, и там кончу. Правда, приходилось делать три дела разом: пялиться, дрочить и прислушиваться, не занял ли кто сортир, а то доведешь себя почти до пика радости, и тут... Ну, вы поняли, - Сергей тяжело вздохнул. - Увлекся, на лицо ей смотреть забыл, и вдруг слышу смешливое, громким шепотом: "Брысь, охальник!" Я аж отпрыгнул, а мама простынкой прикрылась, покосилась на меня, улыбнулась загадочно, на бок повернулась, сиськи поправила и дальше спать. Все собираюсь ее спросить, долго ли она мне тогда посмотреть дала, или коротко.
Рита вскинула брови:
- А что, могла и долго?
- Ох, Ритка, не знаю. С одной стороны, дама она у меня благовоспитанная, опять же, советский работник... А с другой, - я ж говорю, с плотью она не сильно-то спорила, а плоти, кажется, нравилось, когда я на нее смотрю. Я после того, как попался, с месяц за ней не подглядывал. Так она в одно из воскресений сделала то, чего раньше никогда не делала: уже после того, как я встал, раскрылась полностью, ночнушка вся наверху, сисек, правда, не видно, зато ноги чуть не на шпагат и, вроде не просыпаясь, пальцами между ними - нырк! И оттуда - хлюп, хлюп! А я на весь этот цирк гляжу со своей кровати, и думаю: встать у нее в ногах, или спугну? Так и не встал, а то еще неизвестно, что было бы. Больше она такого не повторяла, а тут и дядя Коля подоспел. Но пока она с дядей Колей не слюбилась, так и ковырялась у себя в письке по ночам частенько, как ее Шурочка научила, а от меня пряталась, если простынки фиговенькой не считать, то одним: "заснул - не заснул". Ну, а я когда спал, а когда и не очень... Хотя это она точно без шума делать старалась, разве что в конце простонет иногда тихонько, жалобно так. Я ее раз спросил с койки, мол, ты что? А она, запыхавшаяся: "Ой! Спи, горе ты мое! Хорошо мне, все хорошо, спи!" Почему по-тихому - тоже не знаю, то ли от стеснительности, то ли без нее, так, чтоб ребенка не будить, то ли ей при этом вообще шума было не надо, и так было хорошо.... Да вы, бабы, такое даже сами про себя не всегда знаете, где уж нам, мужикам...
"Бабы" спорить не стали, и Сергей продолжил рассказ.
- Ранней осенью того года, когда меня Лида девственности лишила, познакомилась мама где-то с дядей Колей. Николай Абрамович мужик ей вполне под стать: выше ее на полголовы, крупный, сильный, ближе к сорока годам чуть оплывший, но еще очень привлекательный.
Одна беда – женатый, да еще и так, что о разводе в те времена и помышлять-то было невозможно. Оба хоть и небольшие, но начальники, в случае развода – партбилеты на стол, и снимут сразу. Да он и не хотел до времени разводиться, у него две дочки были, немного помладше меня, тоже оч-ч-чень интересные девицы, - Сергей вздохнул, - но это я потом расскажу. И с женой они хоть и не любили друг друга больше, но уживались вполне, поскольку и ума, и такта у обоих хватало. Насколько я тогда поначалу понял, спать они друг с другом уже давно не спали, и жена ему одно условие поставила: домой баб не водить, и она мужиков своих водить не будет, а так – где хочешь,
Прищепка на клитор 