и что – женщина мужчине. Потом пригодилось, ведь правда, бабоньки?
Смеясь, он поглядел на увлекшихся рассказом Ирину и Риту, они ответили ему дружными, довольными смешками. Сергей отхлебнул из кружки остывшего чая:
- В этот раз они любили друг друга больше двух часов, ровно до тех пор, чтобы дядя Коля не опоздал на последний автобус.
И потом все было примерно так же, даже после того, как я с дяди Колиными дочками слюбился, только что дядя Коля после этого меня "зятьком" поддразнивал, но, конечно, не всерьез. Наблюдал я за их развлечениями два года, до тех пор, пока не уехал учиться. Если мама была не в командировке, то дядя Коля приходил почти обязательно. Я, по возможности, готовился к его визиту, как можно ближе к его приходу запираясь в туалете и, вспоминая в красках их предыдущую встречу, освобождал себя от избытка гормонов. А дальше все шло уже по накатанному сценарию: часам к девяти – полдесятому взрослые начинали на меня недвусмысленно поглядывать, я изображал безумную усталость, дожидался, пока маме первый раз станет совсем хорошо, поворачивался к ним лицом и смотрел из своего темного угла почти в открытую, заботясь уже лишь о том, чтобы ненароком не высунуться из тени. Происходило это обычно не чаще раза в неделю, в воскресенье, так что надоесть мне не успело.
Не знаю, верили они всерьез в то, что я действительно сплю, или только убеждали себя в этом. Но я ни разу не дал повода усомниться в своей «скромности», а ни мама, ни дядя Коля тоже никогда не показывали, что не верят в нее. Со временем они, привыкая, становились все свободнее, и однажды, почти перед самым моим отъездом, даже начали любиться, не дождавшись моего прихода с улицы, ужина и "сна", - видать, рассчитывали, пока я не приду, по-быстрому размяться, а уж потом, когда я "засну", налюбиться по-настоящему. Ключ у меня был свой, придя с улицы, я отпер дверь, и я застал маму, стоящую над моей койкой в позе пьющего оленя, с трусами на середине красивых ляжек, с платьем, завернутым чуть на уши, и выражением ожидания блаженства на лице. А сзади нее стоял, с деловым видом расстегивая ремень брюк, дядя Коля. Обнаружив в дверях меня, он только тяжело вздохнул, одернул мамино платье и, увидев огорченные мамины глаза, засмеялся: "Да ладно, Маш. Успеем еще". И у мамы особого смущения я не заметил, - подтянула трусы, улыбнулась чуть огорченно, да и занялась моей кормежкой, - так что, наверное, все же понимали, что вряд ли я сплю... Впрочем, понимали, не понимали, а деваться им было особо некуда – к дяде Коле нельзя, под куст вроде несерьезно, и меня из дому не выгонишь.
Сергей чуть помолчал.
- Вот такая была атмосфЭра у нас... Сексуальная, так это я еще совсем не все рассказал, там и с соседями, и во дворе чего только не было. В общем, впоследствии к тому, что я увидел в эти вечера, жизнь добавила немногое. Вот разве что одно: как устроено самое заветное женское местечко, я у мамы в подробностях так никогда и не разглядел. Пока вместе мылись, не больно-то туда и заглядывал, а потом только однажды довольно долго видел его совсем близко, сантиметров с тридцати: мама, стоя в проходе между нашими кроватями на прямых ногах, склонилась над дяди Колиным членом, и ее дырочки оказалась как раз напротив моего живота. Но свет падал так, что самое интересное, как всегда, было в глубокой тени, и потому, кроме весьма завлекательного блеска, я ничего
Жемчужная годовщина свадьбы 