самом соблазнительном ракурсе. Облизнулась, скользнув взглядом по моим брюкам в те краткие мгновенья, пока я старался как можно быстрее перебраться с одного сидения на другое.
Ладонь моя легла на пластиковый корпус мыши, колени сдвинулись. Может, попробовать удалить сейчас все эти снимки? А, всё равно не успею.
— Ну же, Кён. — Голос Харухи был неимоверно сладок. Она шагнула чуть ближе, глядя, как я вывожу на экран фото стоящей на коленках Асахины-сан в костюме горничной. — Смелее. О чём ты думаешь, глядя на это чудо?
Я закусил губу. Нет, это невыносимо.
— Или ты хочешь, — почти что нежно прощебетала зараза из моих еженощных кошмаров, — чтобы Нагато и Асахина проведали обо всём?
Веки мои зажмурились.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
— Мне, — в мыслях я просил прощения, вновь пламенно умолял о прощении стоящую предо мной на коленях Микуру, — нравится... иногда п-представлять... Асахину-сан... униженной. Представлять её в-в качестве... горничной или служанки, отчитывающейся передо мной за реальную или мнимую провинность.
Голос мой стал стабильнее, вновь возникло странное жуткое чувство, что я себя слышу со стороны. История, помимо воли моей начавшая набирать в воображении всё больше красок?
— Она смотрит на меня с мольбой, прося не наказывать её сильно за огрехи в уборке. — Я сам смотрел сейчас на снимок примерно с той же эмоцией, будто бы умоляя Асахину-сан во что бы то ни стало простить меня. — Я улыбаюсь и говорю ей, что никогда бы не поднял руку или... финансовые рычаги... на столь невинную леди. Она продолжает со страхом смотреть, я беру её за ладонь... и говорю ей, что буду признателен, если она... распространит своё прилежанье в уборке на мои брюки. Прижимаю... спереди к себе её п-пальчики...
Замолкаю.
Не столько даже от стыда — на миг я как будто забыл о внимательной слушательнице? — сколько от наплыва чрезмерно ярких образов и ощущений.
— И? — напоминает о своём существовании Харухи.
Я вновь прикусываю ненадолго губу.
— Она... ш-шевелит пальцами от смущения и стыда. Это безумно приятно, я... р-расстёгиваю молнию. Её ладонь под моим нажимом проникает глубже, я тихо м-млею, но... но... м-мое д-достоинство не может долго оставаться в брюках. Я извлекаю его наружу... оно... оказывается прямо перед жалобным личиком Асахины-сан... я нам-мекаю ей на... необходимость проведения... влажной уборки...
Мне хочется провалиться сквозь землю.
При произнесении вслух эти грёзы звучали значительно хуже, чем казались внутри моей головы. Быть может, по той причине, что в фантазиях я не особенно часто использовал речь, ограничиваясь картинками и полунамёками?
Колени мои снова на долю мгновенья сдвигаются. Почему я не в силах прервать эту дурацкую исповедь?
— Ну ты и изврат, Кён. — Странно, но в голосе Харухи как будто даже не слышно особого отвращения. Скорее — мурлыкающая нега и исследовательский интерес. — Ну а как тебе эта картинка? О чём ты грезишь, на неё глядя?
Я распахнул глаза и кинул беспомощный взгляд на экран. Дыхание моё перехватило, выбранный Харухи снимок изображал Микуру в столь бесстыдно короткой юбочке, а неимоверно длинные её ноги столь откровенно обращёнными к зрителю, что спокойно смотреть было решительно невозможно.
Взор её на этом кадре был скорее великосветски-встревоженным, чем испуганным или молящим, как если бы в её будуар зашли совсем неожиданно в минуту переодевания. Впрочем, вид её ослепительных бёдер мешал зрителю смотреть ей прямо в глаза.
— Ну?
Я приоткрыл рот, набирая в лёгкие больше воздуха. Сказать правду? Попытаться солгать? Язык мой вновь двинулся сам в путь помимо
Опочивальня юной королевы 
webmaster@3iks.ru