попытаться оплодотворить меня? Есть ли у него кто-то еще, с кем он хотел бы, чтобы я занялась сексом?
Хотелось бы мне притвориться, что я чувствовала только гнев или даже отчаяние по поводу этого последнего вторжения в мою личную жизнь. Но это было неправдой. Новость о том, что Гурьев интересуется моей фертильностью, была как афродизиак. Я растянулась на кровати и запустила руку в свои розовые трусики. Мой бугор был шелковисто-гладким от волос, а моя маленькая щель была влажной. Я ласкала себя пальцами и фантазировала о том, как Иван Гурьев, этот мерзкий человек, этот монстр секс-бизнеса, осеменяет меня. Мне было все равно, будет ли это для удовлетворения каких-то больных фантазий или просто потому, что он хочет ребенка. Я вводила и выводила пальцы из своей пизды и выгибалась.
Я выгнулась на кровати, мои груди натянули футболку, и твердые соски выпирали под тканью. Я толкалась о пальцы и стонала: — Иван. Иваааан!
Я представляла, как он лежит на мне, целует меня, восхищается мной, и когда я кончала, я представляла, как он кончает, как его хуй извергается глубоко в мое лоно и наполняет меня своим семенем. К тому времени я была полностью во власти Ивана Гурьева.
Я провалилась в сон, продолжая играть пальцами со своей сочной щелью. Во сне мне снились моя мать и покойный отец. Мои родители были так счастливы за меня на моей свадьбе с Гурьевым. Они присутствовали при рождении моего сына от русского криминального авторитета. Это был тревожно-счастливый сон.
Часть 7.3: Рабство в Москве. Международная случка.
Меня разбудила Ольга, которая осторожно трясла кровать, пока я не была вынуждена проснуться.
— Я думала, что тебя больше нет, — пролепетала я.
— Ты думала, что Иван убил меня? — Она нахмурилась. — Не заблуждайся. Я служу ему двенадцать лет с тех пор, как была подростком. Мне жаль, что он проявляет к тебе такой интерес. Я пыталась сказать ему, что от тебя одни неприятности. А теперь вставай и прими душ. От тебя пахнет пивом.
Я не спеша привела себя в порядок. Когда я вышла из ванной, завернувшись в полотенце, я обнаружила, что на кровати для меня разложена одежда. Трусики из простого хлопка и белый бюстгальтер, достаточно прочный, чтобы удержать мою тяжелую грудь, и достаточно мягкий, чтобы спрятать соски, если они станут твердыми. Платье было удивительно скромным солнечным платьем, белым с желтыми цветами, которое демонстрировало мои длинные ноги и мало что еще.
Я слегка подкрасилась. Ольга была нетерпелива, а я не знала, что Гурьев запланировал для меня. В последний раз, когда я пыталась выглядеть сексуальной в его интересах, я попала в кошмарную групповуху. Лучше было бы просто не напрягаться.
Ольга проводила меня в сад на крыше, откуда открывался вид на город. Гурьев ждал меня. Он прислонился к перилам, одетый в белый летний костюм, и потягивал чай. Я так много времени думала о нем, что в его присутствии чувствовала себя влюбленной школьницей.
— Привет, — сказала я, чтобы привлечь его внимание.
— А, Эмили, рад видеть тебя снова на ногах. Надеюсь, ты наконец-то поправилась.
Он обнял меня нежным, отеческим объятием. Я прижалась к нему, уткнувшись лицом в его грудь и вдыхая насыщенный мужской аромат его лосьона после бритья. Он усмехнулся и позволил мне прижаться к нему на мгновение, прежде чем сделать шаг назад.
— У меня для тебя хорошие новости. Пожалуйста, выпей чаю, и я все расскажу.
Я налила себе чашку сладкого горячего чая. Потягивая его, я стояла рядом с Гурьевым и смотрел на утреннюю красоту исторических зданий Москвы.
Началось только от того, что представил 2 