меня на кровать. Ольга сделала мне укол чего-то. Возможно, это был героин. Что бы это ни было, оно погрузило меня в омут сильного счастья и удовольствия на несколько следующих дней.
В наркоупоении я осознавала, что Гурьев проверяет меня, Костя ласкает, а Ильяна насмехается над моим положением. Я смутно поняла, возможно, от самого Гурьева, что Ольгу наказали за то, что она позволила ситуации выйти из-под контроля, а рабочих завода заставили выдержать несколько сверхчеловеческих смен.
***
Я вышла из этого наркотического омута через несколько дней, более или менее полностью исцелившись от грубой групповухи. На самом деле, я чувствовала себя потрясающе, несмотря на адское похмелье после нескольких дней невольного употребления тяжелых опиатов. Моя кожа выглядела хорошо, никаких синяков, и не было никаких неприятных медицинских побочных эффектов.
— Я хочу увидеть Бет сейчас же, — сказала я Косте, когда он навестил меня.
— После того, как тебя посмотрит Гурьев, — сказал Костя.
Гурьев заставил меня ждать. У меня была относительно нормальная ночь, несмотря на то, что я была закрыта в комнате для гостей. Костя принес мне пиццу и несколько бутылок русского пива. Он также принес телевизор, и я наслаждался уморительно сексуальной русской версией "Танцев со звездами", где половина танцоров оказались стриптизерами.
— Тебе хорошо? — спросил Костя.
— Хочешь посмотреть?
Я протянула ему пиво. Может быть, дело было в предложении пива или в том, что на мне были трусы, футболка и больше ничего, но Костя решил смотреть шоу вместе со мной.
— Кто эта женщина с темными глазами? — спросила я.
— Катя — поп-певица из 90-х годов, — объяснил он. — Мужчина с ней — Борис. Он большой засранец, баскетболист. Какое-то время играл в США, а сейчас на пенсии.
— Он похож на Франкенштейна, — заметил я.
— На чудовище Франкенштейна, — поправил Костя. — Франкенштейн был врачом. Борис не доктор.
Благодаря пицце, пиву и смеху с Костей я почувствовала себя почти нормальным человеком. Наверное, поэтому я растянулась на кровати и позволила футболке задраться до бедер, пока не показала Косте розовый треугольник трусиков. Они были из обычного хлопка, но так плотно прилегали к моей маленькой письке, что я знала, что он все видит. Вместо того, чтобы захлебнуться слюной, как я надеялась, Костя сделал такое выражение лица, будто я наставила на него пистолет.
— Мне пора, — сказал он.
— Останься ненадолго.
— Я должен идти, Эмили.
Костя направился к двери. Я спрыгнула с кровати и встала между ним и выходом. Я толкнула его в грудь и озорно улыбнулась.
— Несколько дней назад ты не был таким застенчивым, — сказала я. — Почему ты сегодня должен убежать?
— Господин Гурьев все разъяснил. Никаких прикосновений. Он хочет...
— Что он хочет?
— Завтра-послезавтра... — сказал Костя, его тошнило. — Он хочет... Я имею в виду, что были тесты...
— Тесты?
— Завтра и послезавтра ты самая, что ни на есть... хорошая для осеменения?
— Плодородная?
— Да, это слово, — сказал Костя.
— Он проверял меня на овуляцию?
В своем неверии и шоке от этой новости я позволила себе ослабить бдительность, и Костя сумел проскользнуть мимо меня и через дверь.
— Спокойной ночи, Эмили, — сказал он и скрылся в квартире. Замки на двери щелкнули за ним. Я была закрыта на ночь.
Бертон Кинг, отвратительный техасский миллиардер, купивший меня на аукционе рабов как кусок мяса, пытался сделать меня беременной от него, чтобы удовлетворить свои фетиши. Видимо, из этого ничего не вышло, но я была потрясена, когда узнала, что Гурьев, который избегал прикасаться ко мне, как к больной, пытается измерить мой пик фертильности. Собирался ли он
Своя история. Часть 3 