странное, восприятие смещается так, что я порой не узнаю себя. Возникает сомнение, со мной ли это происходит? Моя любовь к сыну принимает неожиданную окраску и звучание. Иногда мне кажется, что я сливаюсь с ним, настолько я хорошо его понимаю, или по крайней мере, стремлюсь к этому. С Павликом тоже происходят изменения. Он стал значительно мягче и внимательнее ко мне, и вместе с тем, он словно бы стесняется меня. С одной стороны, мы стали внимательнее друг к другу, с другой – стали словно опасаться чего-то. Я долго размышляла над этим, и наконец, до меня дошло, что мы ведём себя как двое влюблённых, которые испытывают взаимное влечение, и в то же время не решаются раскрыть свои чувства другому. Из-за чего? Это недоверие? Нет, это страх. Страх переступить невидимый барьер, установленный стереотипами, нашим воспитанием, всем окружающим обществом. Как преодолеть этот барьер без риска скатиться в бездарную пошлость, в унижение, в сожаления и стыд? Есть только один способ для этого: переключение реальности. Я так это называю. Я внезапно поняла, что во мне борются две личности, которые совершенно по-разному воспринимают действительность. Они борются друг с другом и страдают от этого. А ведь просто не нужно этого, можно обойтись без войны.
Ночью рядом с мужем засыпает примерная во всех смыслах Наташа. Ночью просыпается смелая, дерзкая, презирающая преграды Кейт. Она осторожно встаёт, внимательно смотрит на спящего мужа Наташи, чувствуя приятный холодок в груди от мыслей и желаний, которым она даёт волю. Кейт сбрасывает длинную ночную рубашку и надевает узкую и короткую гладкую шёлковую комбинацию. Осторожно, на цыпочках, выскальзывает из комнаты и так же осторожно приоткрывает дверь в комнату сына Наташи. Так же тихо входит внутрь, закрывает дверь и, сложив руки за спиной, прислоняется к дверному косяку, глядя на Павла. А в это время, где-то в глубинах сознания, на всё это смотрит Наташа и содрогается от ужаса.
***
Павел, в отличие от мужа, спит очень чутко. Когда я вошла и в своём провокационном, полуобнажённом виде встала у двери, он проснулся и смотрел на меня, широко открыв глаза. Некоторое время мы смотрели друг на друга в молчании. Не знаю, о чём он думал, но он был явно ошарашен. Несколько придя в себя, он встал и медленно подошёл ко мне. Мы стояли в полушаге друг от друга. Между нами было несколько десятков сантиметров полумрака и тишины. И ещё невидимый барьер. Грань недозволенного. Нас связывали только глаза, в глазах напротив мы пытались прочесть то, что нас ждёт.
Я видела, как двинулся его кадык, и он почти судорожно сглотнул. Дёрнулись его губы, но он не издал ни звука. «Если тебе нужна женщина, Паша, то она пришла» - говорили мои глаза. Глаза Павла молчали, в них не было мыслей, потому что его мир остановился. Мы смотрели друг другу в глаза, и проходили миллионы лет. Потом я повернулась и тихо вышла из комнаты.
Кейт в спальне переоделась и заснула. Утром проснулась Наташа, которая вела себя с Павлом так, как будто ничего не произошло. Когда она увидела, как на неё смотрит Павел, пристально, удивлённо, не зная, как себя вести с ней, она подошла, внимательно заглядывая ему в лицо:
— Павлик, что случилось? Ты не заболел? – спросила она заботливо, пробуя его лоб.
— Ммм...
Он опустил свой ошарашенный взгляд.
— Мне кажется, что заболел. Я не знаю...
— Я тебе дам арбидольчику. И эхиноцеи заварю.
— Мам, нет... У меня нет температуры, это пройдёт, я думаю...
И снова его взгляд, растерянный, непонимающий, который он опустил, не выдержав
Женская колония(Части 1 - 2) 