крепче сжала рукоять ножа, держа его лезвие прижатым к горлу Сволочи.
Наверное, вид у меня был столь решительный, что в глазах Сволочи отразились все панические и пугающие мысли.
— Можешь звать меня Немезидой! – совершенно неожиданно для самой себя выпалила я. И при этом подумала: «А почему бы и нет?» Ведь я хотела мести? И она была неотвратима...
Его лицо исказилось от работы мысли, и Скотина наверняка пыталась сопоставить какие-то факты в своей пошлой башке, а я...
Неожиданно я испытала какой-то звериный прилив чувств, который не преследовал меня до сего момента.
Наверное, я слишком переживала то, как все пойдет, а сейчас, когда Сволочь и не помышляла о сопротивлении, я поняла, насколько же могу стать сильнее, и у меня не было ни чувства жалости к этой Скотине.
Я отступила назад, насколько позволяло пространство лифта, и с этого расстояния, широким махом, отфутболила ему правой ногой в пах!
Скотина охнула от боли и неожиданности, но нечего не сумела предпринять в свою защиту, и я успела еще трижды пробить ему в промежность коленом левой, прежде чем он стал осознавать, что что-то пошло не так!
Сволочь не могла кричать от давящей пах и нижнее нутро боли, лишь сдавленно застонала, предприняв неудачную попытку прикрыть свое мерзкое, жалкое достоинство ладонями, вдоль которых я тут же черканула лезвием!
— Убрать руки, Скотина!
Он повиновался мне, и это завело меня.
Держа нож у его горла в вытянутой руке, я с каким-то садистским остервенением, со всего размаха, с носочка, стала лупасить ему между ног, стремясь задеть именно яички, которые он даже не пытался прикрыть.
Чувствуя, как запекло у меня в груди, я ощутила и странный, возбуждающий прилив сил между своих ног, а в мозгу звучала садистская мысль вмазать ему еще и еще...
— Получи, Скотина! Сволочь!
Я била его в каком-то исступлении, а его бошка с охами и ахами из перекошенного рта отлетала назад соразмерно каждому точному удару.
А я не имела права промазать!
Я схватила его за отвороты сорочки и с силой потянула на себя, вбивая колено аккурат меж широко расставленных ног.
Прямо в центр его дъявольских наслаждений!
Я почувствовала, что угодила коленом в его пах, но даже более того – точно в его яички, которые ощутимо прощупались под тканью брюк!
Вот они, какие-то ослизлые, сочились, расползались у меня вдоль колена...
Что творилось со мной в этот час, сложно было передать!
Это была какая-то эйфория, не ведомая мне.
Близость с мужчиной сковывала меня, а встреча со Сволочью даже пугала, но не сейчас...
Сейчас, глядя в его щенячьи глаза и перекошенный от немого крика рот, я чувствовала моральный подъем!
Я хотела уничтожить его, как личность!
Как когда-то Чмо погубил мою психическую волю, и как сама Сволочь поглумилась над своими жертвами, возвеличиваясь над собственной безнаказанностью!
Только теперь это было доступно мне!
Новый удар коленом в яички вызвал у него приступ болевого шока, а во мне...
... Я ощутила, как половые губки вздулись и отяжелели, как если бы я смотрела уж очень откровенный фильм, принизанный сценами совокуплений, и каждый новый фрагмент был еже более сочным, чем предыдущий.
И еще я почувствовала, как налилась грудь!
Когда парни в былые годы пытались потрогать меня там, мне рефлекторно хотелось прижать руки к груди и сжаться, даже несмотря на то, что ласки груди так естественны и желанны.
И вот сейчас я ощущала почти неведомое желание, спрятанное глубоко во мне все эти годы...
Груди мои словно протестовали от того, что не могли быть свидетелями происходящей сцены, и я чуть приспустила замочек ветровки.
Мне удалось быстро сменить положение ног и Скотина отведала, сколько силы содержалось в моей левой ступне, которая динамитным
Унижение в женской раздевалке 