немаленького города. Бродили по нашему городу почти в любую погоду, а они удивлялись каждому резному наличнику, интересной трубе, да просто черному силуэту флага на фоне кроваво-красного заката. Каждая такая картинка вызывала у них ассоциации, и они мне бесконечно рассказывали о виденном, слышанном, понятом, а я любовался, млел и, в основном, молчал. До сих пор не понимаю, чего они во мне нашли, не их полета я был птицей совсем. Разве что, умение слушать да тоже какая-то подспудная свобода, отличавшая меня от остальных ровесников, а заодно, заставлявшая молчать тогда и заставляющая молчать по сей день. Впрочем, это связано, догм для меня и тогда почти не было, а значит, чужое мнение мне не казалось заведомой чушью...
Раз пять за эту пару лет родители моих девчонок позволяли нам устроить нечто подобное тому, что было на их день рождения. Чаще не получалось, страшно было испортить репутацию девочек, нравы тогда были еще покруче теперешних. Мы с удовольствием использовали эти возможности, но уже на третий, наверное, раз не столько сношались, сколько опять же общались, и нам было хорошо...
Хотя, конечно, ни я, ни девчонки после этих случек минимум неделю о сексе и не вспоминали, так что треп трепом, а дело тоже делали... Ну и обе мамы без нас отрывались по полной, судя по их довольству. Моя, во всяком случае, потом минимум неделю была – делай что хочешь, я все равно тебя люблю...
Сергей усмехнулся. Тон его, до этого хоть и наполненный почти незаметной горечью, но расслабленный, вдруг на какое-то время стал жестким, почти официальным. Ирина внутренне ахнула: «Господи, как ему тошно... Он так начинает говорить только тогда, когда совсем чувства через край... Нет, пусть выговорится. Столько лет прошло, а он ведь мне об этом рассказывал, но чтобы так... Бедненький...»
- Пожалуй, только одну нашу встречу мы посвятили почти исключительно плотской любви. В последнее лето Николай Абрамович вывез нас вместе с моей мамой на то же озеро, где мы с девчонками первый раз... Насилу доехали – «Москвич» машина маленькая, мы втроем втиснулись на заднее сиденье, я посередине, Лерка с Веркой ко мне бочком, в обнимку. А я ж еще дурак был, как увидел, что дядя Коля в зеркальце демонстративно не смотрит, ну и давай им сначала грудки массировать, соски ласкать, лифчиков-то нету, жара, а потом еще и сквозь сарафанчики тоненькие и трусики до самого заветного добрался.
Наобнимались так, что только на место приехали, палатку поставили и сразу - нырк туда... Мама с дядей Колей вслед только засмеялись, а я первый раз в палатке девчонок даже не раздел. Поставил их попами к себе на четвереньки, подолы на головы, трусики им приспустил мокрые, а в щелках у обоих аж хлюпает, и запах – одуреть, заждались за дорогу, со мной ласкаясь. Как мы не искали позы, а эта классика им больше всего всем нравилась...
И понеслась: два толчка в одной, два толчка в другой, а второй сестренке в дырочку два пальца. Они аж стонали от удовольствия, Верка, нахалка, руку под себя запустила, меня за член поймала и держала в себе, вертясь на нем пещеркой, к Лерке не отпуская, пока по попе не получила. Я тогда даже в Верку кончил, не сдержался, хотя вообще в нижние дырочки кончал им редко – во-первых, от греха, противозачаточных тогда, кроме гондонов бронированных, ведь не было, а с гондоном попробовали раз – и сняли они его с меня, даже конца не дожидаясь. Во-вторых, чтоб ни одну не обидеть, а в-третьих, им в
Колесо Фортуны Глава 19 