ли я единомышленником, или просто еще одним "сокамерником".
— "Реднек или Рокфеллер, инбридинг, похоже, универсален", - пробормотал я в ответ. - "Косоглазым вырожденцам в поло играть опасно".
Мы были вне конкуренции.
Марти, как я узнал, была женщиной в духе Марты Стюарт - от её руководящих амбиций до сухого, как пустыня Мохаве, чувства юмора. Как и великая миссис Стюарт, Марта Хаббл, урожденная Петровски, начинала жизнь со скромных стартовых возможностей, пройдя путь от рабочего района Питтсбурга до хорошо зарекомендовавшего себя колледжа и - в конечном итоге - до многообещающего брака с человеком, чья англосаксонская фамилия была немного более престижной, чем ее польско-литовская. У нее была работа в известном издательстве, где она уже сделала себе имя, но было принято считать, что это лишь вопрос времени, когда она уволится и начнет штамповать маленьких Хабблов.
На бесконечных вечеринках "Пирса, Бейтмана" мы с Марти обычно оказывались в каком-нибудь углу, где обменивались ехидными замечаниями и коротали время, выискивая совпадения с нацистскими причёсками. По сути, это когда вы сканируете толпу нью-йоркцев, выбирая различные стрижки Геринга, Гейдриха, Геббельса и Гитлера. В таком месте, как "Три оливы", переполненном тестостероном и дорогими средствами по уходу за волосами... ну, скажем так, это была богатая на мишени среда.
Пока мы с Марти тихо упражнялись в сарказме, наши супруги работали с толпой. Они шли разными путями: Эшли, которая все еще выплачивала свои студенческие кредиты, проводила большую часть времени, потягивая содовую и используя свои мозги и прямоту, чтобы завязать отношения с парнями в очень хороших костюмах. Тем временем Уинслоу - который, вероятно, отмечал большинство своих детских дней рождения в яхт-клубе или на поле для гольфа - проводил время, попивая джин с тоником и рассказывая скабрезные анекдоты своим бывшим коллегам по братству.
Трудно было не заметить разницу в классе. Эш пыталась пробить себе дорогу к образу жизни, который Уинслоу считал само собой разумеющимся; тем временем он плыл по течению, будучи уверенным в том, что в случае неудачи всегда найдется другой брат, другая инвестиционная фирма, другая вечеринка с коктейлями. И, если верить сплетням, в случае неудачи он всегда мог вернуться к маме с папой и толстой зарплате, "управляя" семейным фондом.
Такими были наши четверги: Эш рассекала воды вечеринки, как большая белая акула, Винни резвился рядом, как счастливый маленький тюлень, а мы с Марти пили коктейли, смотрели шоу и поглощали сплетни, как пара тихих анемонов. Это не был мой любимый способ времяпровождения, но Эш была счастлива, а Марти - весела, поэтому я не слишком жаловался на то, что мне приходилось надевать костюм и фальшиво улыбаться окружающим.
Наш брак был балансирующим действом, который выполняли два молодых человека со слишком требовательной работой и слишком важной связью, чтобы пустить ее на самотек. Это был брак тихого восхищения и восторженного возбуждения, принципов и компромиссов, таких, какие бывают у молодой пары, когда они смиряются с этим и закладывают основу для прибыльной карьеры, дома, детей и остальной американской мечты. Это было трудно, но мы работали над этим, и это шло нам на пользу.
Это не значит, что все было легко: у Эшли была склонность к ревности, которая казалась мне возмутительной, учитывая, насколько привлекательной была она сама. С другой стороны, у меня были свои проблемы с голубоглазым монстром: В городе с населением в восемь миллионов человек, где страх упустить большую и лучшую сделку был такой же частью жизни, как поездки в метро и хот-доги в грязной воде, мне было трудно поверить, что моя жена остановилась на мне... и, как ни странно, успокаивало то, что