организме. Мы с Шэрон танцевали почти весь вечер, делая лишь короткие перерывы, во время которых мы разговаривали, сидя за столом.
Мерседес и Стефани были профессиональными танцовщицами, и за то время, что мы провели вместе, они неплохо обучили меня нескольким основным танцевальным движениям. За те несколько недель, что мы провели вместе, я стал достаточно хорош - по крайней мере, достаточно хорош, чтобы держать энергичную женщину в объятиях, во время танца.
Нам с Шэрон было хорошо вместе. Я хорошо чувствовал себя с ней на танцполе. Было здорово просто быть с ней, поэтому, когда диджей объявил о завершении вечера, я был глубоко потрясен тем, как быстро пролетело время. Я чувствовал досаду на своем лице, и знаю, что она видела это. Она выглядела довольной, что я сожалею о том, что вечер подходит к концу.
Держась за руки, мы пошли обратно к маленькому домику, где она остановилась, и после того, как она отперла дверь, она повернулась, и я взял ее в объятия так естественно, как будто мы делали это уже много лет. Она подняла лицо, и мы впервые поцеловались - это не был чмок в губы, не был глубокий поцелуй любовника, но это было приятно.
Ее губы были мягкими, и их было ужасно, ужасно приятно целовать. И я поцеловал. Шэрон, сначала нерешительно, потом с большим энтузиазмом, обвила руками мою шею и с энтузиазмом вернула поцелуй.
Когда мы разорвали второй поцелуй, она посмотрела на меня с неуверенным, напряженным взглядом.
— Ты ведь знаешь, что меня называют "Принцессой ледяных сучек"?
Было ясно, что она не думает, что это ласковое прозвище.
На самом деле я этого не знал и не мог представить, почему кто-то мог так ее называть. Я держал ее рядом, мои руки лежали на ее талии над точками ее бедер. Я искал в ее глазах то, чего и сам не знал. Увидел там глубокую теплоту, возможно, затаенную грусть и одиночество. Я мог это понять - я чувствовал то же самое.
— Ну..., — мягко сказал я, — никто из тех, кто называл тебя так, никогда не знал тебя по-настоящему, не так ли...?
И снова поцеловал ее - этот поцелуй длился дольше, и следующий тоже. Наконец, я оторвался от нее, потому что если бы этого не сделал, из моих ушей со свистом вырвался бы пар, а я не хотел толкать ее на то, к чему она не была готова.
— Мне нужно идти, милая, — в конце концов сказал я. — Мне нужно отдохнуть - завтра мы улетаем.
Она кивнула в знак понимания, поцеловала меня еще раз и разжала руки на моей шее. Я улыбнулся и отвернулся. Как закрылась ее дверь, я не услышал. Меня интересовало, не означает ли это, что она наблюдает за мной. Конечно, я не мог повернуться, чтобы посмотреть.
Пока я шел вниз к ангару, где мне выделили небольшую комнату, то был уверен, что смог бы пробраться в постель Шэрон, если бы не ушел. Я думал, что мог бы, но также был уверен, что не хотел уговаривать ее лечь в постель. Я не хотел подталкивать ее к тому, чтобы она перешла тот предел, в котором ей было комфортно. И понял, что она мне слишком нравится, чтобы рисковать разрушить то, что мы начали.
Уже почти заснул, когда до меня дошло, что назвал ее "милая", а она не возразила.
* * *
Мы поднялись в воздух в 9:18 на следующий день и отправились в Фэрбенкс, на дольность около четырехсот миль. Оттер, на котором я летел, имел запас хода чуть больше пятисот пятидесяти
Случии из моей жизни 