все дыхательные и пихательные, а сегодня умудрился пропахать и еще одного близкого человека, и хозяйски осматриваюсь, включив свет. Кровать в беспорядке, а на полу лежит то самое одеяло, из которого всего пару часов назад призывно торчала материнская пятая точка. И бог с ним, пусть лежит. Гашу освещение и, не раздеваясь, падаю на койку. Вольготно растягиваюсь, принимая позу морской звезды. Разговор на кухне возобновляется, но о чем говорят мадамы — не разобрать. Только и слышно, что шу-шу-шу да гыр-гыр-гыр. Неплохо бы подслушать, но нет ни сил, ни возможности сделать это без палева, поэтому отказываюсь от стелса, решив покемарить с устатку. Утро вечера мудренее, говорят... Но не тут-то было!
Закрыв глаза, пытаюсь уйти в царство морфея, но за дверью спальни начинается какой-то слабый кипиш: шаги, шебуршение, какие-то приглушенные разговоры, и происходит все это очень долго, минут пять, после чего в комнату заглядывает тетя Маша. Хоть и темно, но я узнал бы ее из тысячи — такие букли на голове носит только она, поэтому и удивительно, что несколькими часами ранее я попал впросак, беспечно перепутав двух сестер. Впрочем, кудрей-то видно не было, поэтому — простительно.
Извращуга тихонько вползает в спальню и нерешительно топчется у дверей, а затем от нее следует архи-оригинальный вопрос:
— Ты спишь?
Нет, бля, рыбу ловлю! Ну ее на фиг! Молчу, не даю ответа. Лежу все так же морской звездой и громко соплю в две дырки, а Мария тем временем входит в комнату, закрывает за собой дверь и приближает ко мне бренное тело, наделенное природой от макушки до пальцев ног разными вкусностями. Однако я креплюсь и не ведусь на провокации, хоть и поглядываю незаметно из-под хитрого прищура на теткино оснащение. Мария же, потрясая большой грудью, скидывает легкий халат и остается в чем мать родила, а это уже удар ниже пояса. Все ее причиндалы видно в свете электрических уличных фонарей. Да и не было бы их видно — я Марфутку уже выучил, что называется «от» и «до». Вот теткины сиськи, имеющие размер не меньше четверки, свободно колыхаются при движении, а вот теткины полные ягодицы расходятся в стороны при наклоне. Я все это вижу, поэтому мой спящий в штанах маленький друг (маленький не в смысле размеров!) приобретает твердость помимо воли хозяина. Однако он всегда был предателем, посему я и не удивлен.
— Долго притворяться будешь? — слышится насмешливый голос.
— Я не притворяюсь, — бормочу в ответ.
Мария падает рядом на кровать и накрывает ладонью мои джинсы в том месте, где неумолимо растет бугор:
— А что ты делаешь?
— Отвали!
— А что так? Обиделся, что ли?
— Угу, — говорю, — ты прям, как в анекдоте: «А ты шо, Мыкола, обиделся?»
— Не знаю таких анекдотов, — говорит тетка и сжимает уже твердое достоинство.
— Отстань, говорю, женщина! — решительно отпихиваю настырную руку от паха, принимая героический вид. — Я зол сегодня!
— Почему? — невинно хлопает вроде как удивленными глазами Мария, создавая ветер накрашенными ресницами.
— А ты не догадываешься?
— Нет, не догадываюсь, — она проворно наваливается на меня сверху, желая доминировать. Мокрые губы тянутся к моему рту, но я не настроен на романтику и сантименты: упираюсь ладонями в теткины груди и бесцеремонно отстраняю ее от себя.
— Ты зачем мою мать втянула в это... это... вот в это все? — с трудом подбираю я слова.
— Достал, — выдыхает тетя Маша и скатывается с меня обратно на постель. — Почему ты такой зануда?
Моему возмущению нет предела: она фортели выкидывает, а я зануда! Теперь уже сам
Жертвуя кровь 
webmaster@3iks.ru