единое целое. Так вольготно, как сейчас, мой член себя еще не чувствовал никогда. Видимо небольшие скандальчики все же идут на пользу личной жизни в семье. А мы ведь с теткой семья! Да еще какая — живем как муж с женой.
За всеми этими размышлениями я и сам не заметил, как Мария пришла к оргазму. Она буйно заметалась, трясясь в одеяле, будто ей срочно нужен экзорцист, завибрировала влагалищем и протяжно, глухо закричала:
— Ой-ей-ей! Конча-а-аю!
Едва почувствовав хреном вибрацию, я понял — ко мне тоже подкрадывается развязка. А еще я с ужасом понял и другое: в одеяле явно не тетя Маша, а кто-то другой. И у этого кого-то очень знакомый голос. Знакомый настолько, что становится страшно, потому как этот контральто я знаю, наверное, с пеленок, и спутать его с чьим-либо другим просто не могу! Не могу, и все тут! Потому что этот голос принадлежит моей матери!
Как только ко мне приходит это понимание, я начинаю кончать, не вынимая друга из закромов. Мысли путаются от кайфа и нежданного открытия, будто получил по голове лопатой, а скопившаяся в яйцах сперма ударным напором перекочевывает в глубины моей любовницы, кем бы она ни являлась.
Секунд через тридцать, отстрелявшись и пребывая в легкой прострации, тяну одеяло с женского тела в надежде, что мне все же показалось и я все перепутал в порыве страсти, но нет... Не перепутал. На простынях лежит моя мама лицом вниз, но смотреть ей в лицо, дабы окончательно убедиться, что это именно она, мне и не надо. И так знаю. Голой я мать, конечно, не видел, но чего же тут не узнать? Дальше я чуть не брякаюсь в обморок, чуя, как набирает обороты мотор в груди, мучая расшалившейся тахикардией.
Молча сползаю с кровати и сажусь на пол по-турецки. Ноги и руки трясутся. Вообще не понимаю, что происходит... Как тут мать-то оказалась? И где тетя, хвать ее за ногу, Маша?!
— Ну вот! — слышу я довольный теткин голос и, подняв глаза, вижу, как она вылезает из-под кровати в одном белье, садиться на ее краешек спиной ко мне и кладет руку матери на плечо, — Я ж говорила — кайфанешь по-взрослому, а ты не верила! — потом оглядывается на меня и подмигивает правым глазом: — Ну что, племяш, понравился сюрприз? То-то же! Мария Сергеевна плохого не сотворит!
В комнате повисает тишина и только слышно, как во дворе, под окном, орут друг на друга два, судя по всему, вусмерть пьяных мужика.
После яркого, но какого-то идиотского секса вслепую с матерью, подстроенного тетей Машей, я не знал, куда девать глаза, а заодно руки, ноги и член. Поэтому, заправив член в штаны и взяв ноги в руки, ретировался из гнезда разврата со скоростью, которой никто не ждал. Будто и не было меня, славного хлопчика, никогда в той спальне на исходе дня. Мысли в голове толпились, словно народ в автобусе в час-пик, было их много, но ни одну додумать до логического конца я был не в состоянии. И, чтобы слегка разогнать застоявшуюся кровь, которая совсем не поступала к мозгу, а заодно и немного ее разбавить, оказавшись на улице, в ближайшем ларьке я купил пузырь пивандрия и пачку сигарет, и бреду теперь, куда глаза глядят. Но глядят они в сторону треклятого теткиного дома, поэтому ноженьки несут горемычного бедолагу в тот самый дворик, в коем вечером, в сумерках, гонимый похотью, я остервенело рвал пучки сирени. Приперся во двор тетушкиного дома, плюхнул свою задумчивую жопу на лавочку, стоящую чуть поодаль
Баварские Альпы 
webmaster@3iks.ru