ненавидишь и даже не хочешь меня видеть, но я так скучаю по тебе, - сказала она, после чего снова разрыдалась, и рыдания больше не были тихими.
Когда мы добрались до Селкирка, я спросил, куда ее везти, и так узнал, что она остановилась у Сьюзен и Стивена, точнее, в доме Сьюзен, который та делила со Стивеном. Однако он в данный момент в доме не проживал, находясь за городом и защищая супругу, которая явно убила своего мужа.
Когда мы добрались до Бехер-роуд в Альтамонте, я вспомнил те приятные времена, когда мы ездили по этой дороге. Когда увидел, что длинный подъем на небольшой холм от дороги к дому Сьюзен теперь заасфальтирован, я понял, что уже давно здесь не был. Когда-то это был старый фермерский домик, маленькая крошка, а теперь это - дом с шестью спальнями, отдельно стоящим четырехсекционным гаражом и деревенским сараем, который они собирались однажды превратить в офис, когда Сьюзен начнет рожать детей, а Стивен станет отцом, сидящим дома и работающим из дома на полставки. Мне было интересно, как теперь сочетается этот план с его внезапной известностью в качестве защитника.
Я остановил «Бимер» у гаража.
Лаура повернулась ко мне и сказала:
— До тебя я никогда и никого не любила. Мне очень жаль. Ты, наверное, никогда меня не простишь, но, пожалуйста, постарайся запомнить те хорошие времена, что были у нас. - Затем она выбежала из машины и помчалась по дорожке, выложенной камнем, через крыльцо большого фермерского дома внутрь.
Я вышел из машины, закрыв двери, а из дома вышла Сьюзен. Было чуть менее четырех часов дня, и я удивился, увидев ее дома так рано. Она спустилась со ступенек крыльца и стояла, скрестив руки на груди, глядя на меня. На ней были джинсы и поношенная толстовка университета Фордхэм, должно быть, Стивенса. Она по-прежнему была самой красивой женщиной на свете.
— Гордишься собой, Пэт? - спросила она.
— Это не я, а эта чертова консультант.
— Вижу, лично ты не имеешь к этому никакого отношения. Просто ведешь себя словно ребенок и ни в чем не виноват, - сказала Сьюзен.
Я мог бы сказать много гадостей по поводу ее поведения, но прикусил язык.
— Пожалуйста, Сьюзен, не вмешивайся в это.
— Как я могу? Когда два человека, которых я люблю, уничтожают друг друга из-за ерунды.
— Для меня это не ерунда, - ответил я.
— Такая уверенность в себе, настолько сильная. Никакой терпимости к нам, слабым личностям. Надеюсь, когда-нибудь вы со Стивеном узнаете, что такое быть человеком.
Сказав это, она повернулась и пошла обратно в дом.
Я вызвал такси по мобильному телефону, пока шел к дороге. Поездка заняла сорок минут, и у меня было время проклясть Беллу Московиц, Роксану Клермонт, Анжелу Цинк и всех остальных якобы хороших женщин, которые, по моему убеждению, втайне ненавидят мужчин и делают нашу жизнь несчастной. У меня также было время обдумать последнее замечание Сьюзен. Что оно означало?
В тот вечер у меня не было «Вечернего суда»; назовите это единственной привилегией моей новой должности.
Около полуночи мне позвонил Стивен.
— Привет, Пэт, я бы спросил, как идут дела, но уже знаю, - сказал он.
— Да? И что тебе сказала Сьюзен?
— Ну, что ты - невозможный, незрелый, нечувствительный и, вероятно, ненормальный, и это только слова на букву «н». Мы проговорили по телефону о твоих недостатках более двух часов, - сказал он.
— Прости, это не твоя проблема, я знаю, что ты - в суде, и тебе не стоит слушать о моем дерьме.
— Ты тоже не виноват, к тому же, это был необходимый перерыв.
Последний день лета 