и трясет задранными к потолку ногами. Дабы они не тряслись у меня перед носом, я нежно обнимаю девичьи ноги, сведя их вместе, и прижимаю к сердцу. Наверное, вернувшийся в Россию эмигрант примерно так же обнимает березку, пуская скупую слезу. Но я не эмигрант, а участник групповухи, поэтому слезу пускать не собираюсь. Пускать я буду не слезу, а кое-что другое, едва оргазм подступит. Однако он не подступает, а я уже, признаться, подустал. Пить надо все-таки поменьше...
— Р-р-разворот! — опять вопит Самсонов, сверкая своей красной харей.
Он снова запускает барабан, Юляшка снова раскручивается на столе юлой, а мне снова достается «Сектор «Приз» в качестве чувственного рта. Он мне надоел, но делать нечего: что выпало —то выпало. Немного помочалив женские уста, я хочу опять обнять березки, поэтому, не дожидаясь разрешения Олега, решаю раскрутить секс-куклу на столе.
— Р-р-разворот! — кричу, подражая красномордому, и запускаю барабан.
Однако опыта в этом деле у меня немного, а силы много: Пробка раскручивается на столе до скорости света и улетает вертолетиком за холодильник куда-то в сторону раковины. Кухню снова наполняют треск и грохот — это Юлька совершила аварийную посадку под раковину.
— Суки! — болезненно стонет она, свернувшись калачиком на ламинате, а мне становится стыдно.
— Это ты, брат, перебрал, — неодобрительно качает головой Самсонов. — Давай-ка ее обратно!
Покачивая перьями на шляпах, то бишь хуями, торчащими из штанов, мы с Олежкой водружаем ругающуюся на меня матом Пробку на стол и перестаем обращать внимания на ее слабые стенания. Подумаешь, полетала немного... Ну, перегнул палку... С кем не бывает?
На этот раз я зорко контролирую, чтобы мне досталась Пробкина пизденка, а не рот, и принимаюсь за дело с двойным рвением и желанием кончить уже да свалить отсюда на веки вечные. Колочусь об ее бедра, глядя, как ствол утопает между половых губ, но оргазм все не идет. Олег пыхтит, Пробка мычит, я соплю, и все вместе мы походим на какой-то чудной агрегат с подвижными механизмами.
Но вот я поднимаю голову, чтобы посмотреть, чем там занят мой новый знакомец Самсонов, а за его спиной вижу Егора Палыча, который стоит в семейных трусах на пороге кухни и задумчиво чешет репу. Собираюсь уже остановиться, дабы не пердолить на глазах родителя преклонных лет его дочурку, но старый вдруг резко подскакивает к Олегу и с остервенением отталкивает его в сторону.
— Отойди, молодо-зелено! — рявкает Палыч. — Вдвоем одну бабу ублажить полчаса не могут, мудозвоны пустоголовые! Учитесь, собаки, как девок жучить надо, слабачье...
Я стою, не вынимая член из Пробки, гляжу на действия Егора Палыча, и глазам своим верить отказываюсь. Потому как старикан достает из обширных семейников полувставший болт, размером в два моих, и сует его прямиком дочери в голову. Та не сопротивляется. Как ни в чем не бывало принимается полировать родную балду со страстью, какой могут позавидовать актеры латиноамериканских телесериалов из девяностых. Самсонов же сидит на полу и яростно теребонькает, краснея пуще прежнего.
Егор Палыч ловит мой очумевший взгляд, хитро щурится и говорит:
— А я тебя, шакаленка, помню! Долго у меня на тебя руки чесались! Но ладно уж... Живи, паскуда.
И принимается ебать дочку по-взрослому, с оттяжкой, проникая глубоко ей в глотку и тревожа гланды. Юляшка дергается от нехватки кислорода, но папаня неумолим.
Видя перед собой сцену инцеста, я дико возбудился, чего не ожидал от себя и сам. Продолжаю пихать в Пробку член, глядя на действия семейки извращенцев уже без былого убер-удивления. Мне требуется всего полминуты, чтобы мощно разрядиться в презерватив внутри Юльки, после чего я отпускаю
Посыл 