— Как? Как, пастор Рэнди? — Дьякон Робертс сгорал от нетерпения доказать свою преданность Господу.
— Каждый из вас должен помочь мне очистить эту юную грешницу.
Что?! Моя голова закружилась, он встретил мой недоуменный взгляд и тихо сообщил о своем плане. Ну, конечно! Возможно, если я позволю им "очистить" меня, они ничего не скажут. Око за око, и всё такое.
— Пастор Уэйд, нет!
— Никогда!
— Богохульство!
Дьяконы отступили назад, потрясенные предложением "очистить" меня. Я подумала, что их реакция была несколько оскорбительной — я, что, была недостаточно хороша для них или что-то в этом роде?
— Братья, мисс Ричардс, давайте присоединимся к Молитве. — Он крепко сжал мою руку, слегка толкнув ее, чтобы я схватилась за руку дьякона Робертса, который, в свою очередь, схватился за дьякона Трайона, а тот — за дьякона Джеймса, который завершил маленький круг, схватившись за свободную руку пастора Рэнди.
— Дорогой Иисус, — начал он, его голос дрожал в мольбе. — Ты показал мне Свет и Путь, чтобы освободить эту молодую женщину от оков греха. Я знаю, что сначала сомневался в Тебе, но Ты показал мне, что Сатана может быть очень убедительным. Ты показал мне, что только Любовь спасет нас! Ты показал мне, что Благодать можно получить, только делая то, что правильно, даже если это пугает нас!
Его кровь побежала быстрее, я могла это сказать, потому что его рука перегрелась. Рядом со мной дьякон Робертс дышал все тяжелее, и я открыла глаза, чтобы оценить этих мужчин, которые, возможно, скоро будут ебать меня. Это были мужчины постарше, но не очень старые. Тот, кого здесь не было — дьякон Клейтон — был единственным немощным пресвитером церкви, и я чувствовала себя виноватой за то, что радовалась его болезни.
Дьякон Робертс был среднего роста, у него все еще на голове было полно волос солёно-персикового цвета, и он был сложен как бывший футболист. Вроде толстый, но не жирный. Я никогда не обращала внимания на цвет его глаз, и сейчас они были плотно закрыты в молитве, но лицо у него было приятное. Немного волос на груди выглядывали из-под рубашки, а рука, нежно державшая мою руку, была просто большой лапой.
Дьякон Трайон был высоким — не менее 6 футов 3 дюймов — и очень худым. У него были длинные тонкие пальцы, которые заставили меня задуматься, не подобны ли они другой части его тела. У него было тонкое лицо с множеством углов, и пока я рассматривала его, его длинный язык смочил его полные губы. О Боже, подумала я, когда дрожь прошла по моему позвоночнику.
Последним в очереди был дьякон Джеймс. Он был тихим лидером группы пресвитеров. Он позволял старшему, больному дьякону думать, что он главный, но все знали, кто дергает за ниточки. Я вспомнил, что он владел очень успешным строительным бизнесом в городе и был известен своими добрыми делами в общине. Он был самым порядочным человеком в нашей общине, и я знала, что его будет труднее всего подкупить.
Но пока я рассматривала его крепкое тело рабочего, гадая, какое удовольствие он может мне доставить, он открыл свои серые глаза и посмотрел на меня таким взглядом, который растопил бы лед. Я не могла оторвать взгляд. Уголок его рта слегка приподнялся, и я поняла, что это должно произойти. Меня пронзила дрожь. Затем последовал укол страха, когда он обнажил зубы, как голодный зверь. О-о-о!
Я быстро опустила глаза, румянец поднялся по моим щекам, а кровь бросилась в мои гениталии. Мысль о том, что предлагал пастор Рэнди, возбуждала и пугала
Настенька 