рутенка. — И мы с Хадиджей больше никогда не встретимся.
— Что, правда? — усмехнулась Сафир, наклоняясь к рутенской гостье, но уже не пытаясь подсесть ближе к ней. — Ты вернёшься в свою Рутению? Там же у вас диктатура, преследование и всё прочее... и если кто-то узнает, что ты родственница колдуний, тебя могут...
— У нас НЕТ никакой диктатуры! — Фея, оскорблённая в своих матриотических чувствах, уставилась на африйку гневным взглядом. — У нас никто не преследует ведьм и тем более родственниц ведьм! И ничего со мной никто не сделает!
— Да ладно?! — судя по усмешке Сафир, она не слишком поверила своей собеседнице. — Значит, ты матриотка своей страны и любишь свою мадам президента?
Фея громко кашлянула в ответ.
— Давай не будем о политике, — с нажимом ответила она.
— Ладно, не будем о политике, — согласилась Сафир и пересела на скамейку напротив молодой художницы, пытавшейся рисовать пейзаж ночного неба в своём скетчбуке, но у которой выходил пока только набросок. — Но всё-таки, значит, ты собираешься вернуться в свою Рутению? Не остаться здесь... среди всего этого богатства... роскоши... и прочего... и рядом с моей горячей сестрой?
— Зачем мне здесь оставаться? — пожала плечами Фея. — Здесь я чужая, а там у меня есть семья, подруги... институт, — Фея не стала говорить про свою нелюбимую работу и что до сих пор члены дома Мируа были к ней достаточно добры... если не считать того разговора об их безумной родственнице. — Я не собираюсь бросать всё это ради... ради смутных надежд. Да и ты, похоже, не рада тому, что ты здесь? Несмотря на то, что в твоей стране ещё хуже.
— Не рада, — поморщилась Сафир. — Малаллия, конечно, это полный финиш, но тут... в этой золотой клетке — тут плохо, но плохо по-другому. Ты права, что не хочешь переселяться в эту золотую клетку. Будешь? — она привстала и снова протянула гостье свою фляжку. Фея помедлила, но взяла протянутое и отпила — чуть-чуть, только смочив язык и губы — гостья слегка опасалась опьянеть. Но, по крайней мере, Сафир сама пила из той же фляжки, значит, в ней не было намешано ничего ТАКОГО.
— Часто ты убегаешь из своей комнаты, из-под присмотра служанок? — поинтересовалась Фея, возвращая Сафир её фляжку.
— Не очень, — усмехнулась мулатка, отпивая глоток из своей фляжки. — Только когда в поместье приезжает какая-нибудь молодая иностранка, с которой можно поговорить, — она широко улыбнулась и уселась снова напротив Феи, вытянув из-под платья голые коленки.
— Вот как... — протянула Фея. Повисла короткая пауза, и гостья решила задать вопрос, беспокоивший её последние несколько часов, — пожалуй, Сафир вполне могла ответить на него честно, без обиняков... — Ты... знаешь что-то про Кассандру де Мируа?
— Это которая психованная? — Сафир не ожидала такого вопроса, но усмехнулась. — Знаю. Моя двоюродная тётя. Её родительницами, — она с заговорщическим видом подалась навстречу гостье, — были сёстры-близняшки мадам Патрис.
— О, Богиня!... — потрясённо выдохнула Фея. В доме, где инцест был под строгим запретом, Кассандре де Мируа не повезло родиться в результате именно такой связи?! Неудивительно, что её родственницы так старательно обходят умолчанием её существование, оно должно было считаться у них позором!
— Да, да! — Сафир явно наслаждалась шоком своей собеседницы. — Её матерям теперь не разрешают находиться друг рядом с другом без посторонних, и они живут в разных поместьях. А почему ты о ней заговорила? — улыбка мулатки стала хитрой. — Кто-то проболтался о
моя ночь с двумя нимфами 