Да... — выдохнула Фея, не зная, что ещё сказать, и чувствуя себя неловко из-за необходимости врать Хадидже. — Всё в порядке... — она прошла в комнату, прикрыв за собой дверь, положила свои принадлежности для рисования и принялась расстёгивать редингот.
— Ты... правда так переживаешь из-за тёти Кассандры? — дрожащим от волнения голосом спросила Хадиджа. — Или... дело в чём-то ещё? Скажи мне, пожалуйста, — Фея почувствовала себя ужасно виноватой — она ушла, оставив Хадиджу одну, а та, похоже, всё время, пока её не было, не могла заснуть и не находила себе места, думая, из-за чего её гостья в таком взволнованном состоянии. Похоже... Фея тяжело вздохнула — похоже, ей лучше сказать этой девушке правду, чтобы она не волновалась понапрасну.
— Я скажу, тебе, в чём дело... но пообещай мне, что ты не будешь об этом никому говорить? — Фея обернулась к хозяйке комнаты. Юная бадави чуть заметно побледнела, кажется, взволновавшись ещё сильнее, но кивнула в ответ.
— Я обещаю, что никому не скажу. Скажи мне: в чём дело? — Фея вздохнула снова, подобралась, как перед прыжком в воду, и, наконец, призналась:
— Сафир... передала мне записку, в которой назначала мне встречу. Я ходила встретиться с ней.
— Сафир? — сестра Сафир округлила глаза. — Что... ей было нужно от тебя? — спросила она так, будто догадывалась, что её сестра могла предлагать её гостье алкоголь и своё тело.
— Она... — Фея, совсем не желавшая говорить Хадидже о том, что её единокровная сестра намекала ей на секс, тяжело вздохнула, — просто хотела поговорить со мной. Без служанок и других членов дома рядом, чтобы никто не слушал наш разговор.
— Поговорить о чём? — теперь Хадиджа нахмурилась.
— О... — Фея замешкалась, не зная, имеет ли она право выдавать тайны Сафир, даже если ей эта девушка не нравится. — Что ты вообще думаешь о своей сестре?
— Она... — теперь вздохнула Хадиджа, словно тоже не зная, что ответить на такой щекотливый вопрос, — unеnfаnttеrriblе нашей семьи. Когда рядом старшие родственницы, она притворяется, что ведёт себя хорошо, когда их нет рядом, она... делает то, что она захочет, и то, что запрещено делать.
— Двуличная? Лицемерная? — спросила Фея, пытаясь припомнить подходящее слово на британском.
— Ну... — Хадиджа тяжело вздохнула: видимо, девушка не желала говорить в таком тоне о, как-никак, своей сестре и члене своей семьи.
— Ладно, давай не будем об этом, — попросила Фея. Гостья уже разделась и осталась в одном нижнем белье. — Ты хочешь спать?
— Попробую уснуть, — вздохнула в ответ Хадиджа. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — вздохнула в ответ Фея, понимая, что она сейчас не в самом подходящем настроении для секса, да и её любовница, очевидно, тоже. Девушки залезли под одеяла, выключили ночник и попытались заснуть, но сон не шёл ни к хозяйке комнаты, ни к её гостье.
— Ты не спишь? — нарушила молчание Хадиджа, повернувшись к девушке напротив.
— Нет, — вздохнула гостья. — Слишком... много разных вещей случилось за последние несколько часов.
— Это только из-за тёти Кассандры, или из-за Сафир тоже? О чём вы с ней говорили, что тебя тревожит?
Фея тяжело вздохнула в ответ — говорить о том, что сестра лежавшей с ней рядом девушки намекала ей на секс, она совсем, совсем не хотела, поэтому ответила правду, но не всю:
— Она говорила мне... как ей не нравится, что дом Мируа ограничивает её свободу. Но ей не хочется и возвращаться в Маллалию, где война, голод и Богиня знает что ещё,
Баба Нюра 