приграничном городе и выйти из другого, по ту сторону границы? То есть... — понимая, как это звучит, девушка попыталась оправдаться, — не подумайте, что я планирую... какое-нибудь преступление века... я просто пытаюсь понять, почему.
— Это будет незаконным пересечением государственной границы, — терпеливо ответила ведьма. — И помешает колдунье то, что для благородного дома Мируа крайне нежелательно, чтобы подобные поступки отдельных его членов бросали тень на репутацию всего дома. К счастью, те из нас, кто владеет магией Скрюте на достаточно высокой ступени, все достаточно взрослые, здравомыслящие и способные отдавать себе отчёт в своих действиях. Мы, владеющие магией Скрюте, можем делать много разных вещей, которые могут противоречить закону, но мы не делаем их, потому что... потому что они неприличны для благородной женщины и для представительницы нашего дома.
— Понятно... — Фея смущённо кивнула. Да, это и вправду звучало понятно и логично. — Извините, пожалуйста...
— Ничего страшного, — губы прежде строгой и холодной ведьмы в зеркальных очках вдруг растянулись в улыбке. — То, что вы задаёте такие вопросы, показывает, что вы настоящая рутенка: это в нашем с вами национальном характере — думать о таких вопросах, — Фея смущённо рассмеялась в ответ.
Наконец, Фея получила назад свой паспорт, ведьма пожелала ей приятного дня и удалилась, и девушка ступила на землю Франкии, оглядываясь по сторонам. Если второй офис «Портай Аржен» казался больше Энского, то франкийский был, конечно же, ещё больше и ещё более людным — он занимал, наверное, целое здание, и сюда ещё можно было вместить кафе, ресторан и пару бутиков — здесь немудрено было потеряться! А Филофея ведь не знала франкийского, и окружающие надписи — там, где они не были продублированы на британском — были ей непонятны, и сможет ли она, не зная языка и довольно плохо владея даже разговорным британским, спросить дорогу... Но увидев женщину, державшую в руках картонку с рутенской надписью «Филофея Евина-Верина», Фея выдохнула с облегчением и поспешила к женщине.
— Здравствуйте! Филофея Евина-Верина — это я. Э... do you understand me? — на всякий случай переспросила Фея — вдруг женщина перед ней не говорит по-рутенски.
— Я понимаЮ по-rутьенскИ, — улыбнулась в ответ женщина. Ей было на вид немного за тридцать, у неё были рыжие волосы, собранные в пучок и прикрытые белым чепцом, и на ней была чёрно-белая одежда горничной. — Мьенья зовут Маrи Фrансуаза-Жанин, — она говорила по-рутенски с сильным акцентом, с увулярным «р», и не всегда ставила ударения в словах там, где надо. У неё был двусложный матроним вместо односложной фамилии — значит, она, видимо, не была аристократкой: Фея точно знала, что односложные фамилии — признак принадлежности к аристократическому роду, и фамилия у них одна на всех его членов, а не столь знатные девушки, вроде неё самой, в большинстве стран носят матронимы, состоящие из имён их матерей, родительницы и зачинательницы. — Я будУ вашИм гидОм, пьеrьеводчицЕй и дуэньЕй. Добро пожаловАть во ФrанкиЮ.
— Ду... эньей? — опешила Фея. — Эм, прошу прощения... вы не могли бы сказать мне, что конкретно это будет значить? — слово «дуэнья» было для современной девушки чем-то из исторических романов про госпож и служанок, и она не была уверена, что точно знает, что оно означает.
— ЭтО будьЕт значИть, что благоrоднОй дьевушкЕ ньепrиличнО находитьсЯ в обществьЕ дrугих дьевушЕк одной, — терпеливо пояснила новая (первая и, вероятно, единственная) дуэнья Филофеи. — ТакжЕ я будУ следить за тем, чтобЫ вы, по незнаниЮ, не дьелалИ и не говоrилИ того, чьего нье сльедуЕт дьелАть
Сынок! К Катьке не ходи. 