привстала и спрыгнула со стола, а Настя, едва услышав как ноги рабыни коснулись пола, тут же развернулась и почти что легла на меня сверху, пытаясь губами достать член Владимира.
Парень кончал между наших тел. Я чувствовала, как его горячее семя покрыло мне всю спину и руки. Сама собой мелькнула мысль, что платью, наверное, тоже досталось.
Владимир еще какое-то время стоял позади меня — я слышала лишь сочное чавканье. Судя по всему, Настя в очередной раз накинулась на его член. Продолжалось это недолго. Вскоре парень обошел меня и уселся в кресле, широко разведя ноги в стороны. Настя последовала за ним, устроившись на широком подлокотнике. Ее рука тут же сомкнулась вокруг члена своего брата.
Я осмотрела девчонку. Загорелое лицо перечеркивала неровная белая полоса от виска до подбородка и Настя не делала ни малейшей попытки стереть ее. Грудь также была местами заляпана, но в остальном молодая Хозяйка выглядела вполне сносно — хотя кожа и блестела от выступившего пота.
— Вот теперь ты больше похожа на рабыню нашего семейства, — заявила Анастасия, разглядывая меня. — Как следует вытраханная и обконченная подстилка для члена моего брата! — со смехом добавила она.
— Расскажешь хоть слово об этом Александру — и он тебя тут же выкинет из этого дома! — надменно сказал Владимир. — Сама посуди — ты всего лишь рабыня, а я — его брат! — грозно добавил он.
— Я ничего не скажу, — тихо пробормотала я, тут же поняв, что говорю чистую правду.
— Так то лучше, — криво усмехнулся парень. — Ребекка, развяжи ее и пусть катиться из моих покоев!
Меньше чем через минуту дверь за мной закрылась и я поняла, что стою в коридоре, по которому в любой момент может кто-нибудь пройти, с перемазанным спермой лицом, в платье, висящим бесформенной тряпкой на поясе, и с кувшином уже давно нагревшегося вина в дрожащих и ноющих от боли руках.
Я поспешно скрылась в кладовой и лишь тут, в приятной прохладе темного помещения, зашлась запоздалыми слезами.
Слишком поздно пришло осознание, что вот теперь то назад пути нет. Что случилось нечто непоправимое. И, что хуже всего, я даже не особо то и сопротивлялась этому. Я ведь могла упереться или позвать стражу. Но вместо этого лишь подчинилась Хозяевам. Послушно позволила издеваться над собой, привычно уйдя в свою скорлупу, которая появлялась всякий раз, стоило только Лиску начать измываться над моим телом, удовлетворяя свою похоть.
А теперь? Что теперь? Сказать Александру? Мысли снова закрутились вокруг его родственных связей и я поняла — мой Хозяин действительно просто выгонит меня за такое. В лучшем случае — сделает обычной рабыней этого дома, а в худшем — сошлет меня из усадьбы, а то и вовсе продаст.
Если б только он не относился ко мне так... По-дружески? Даже и не знаю, как это называется. В последние недели Александр довольно мало общался с родственниками и, как мне кажется, компенсировал это нашими разговорами обо всем подряд. Я не понимала, как именно к нему следует относится. Как к доброму Хозяину? Или покровителю? Другу, которому можно открыть свои желания?
Я не знала. До сих пор не знала, что он за человек. Со мной он всегда был добр, но с другими — легко мог покрыться ледяной коркой и мне становилось страшно на него смотреть. Я боялась, что он так же посмотрит на меня и я не увижу его легкой улыбки во взгляде. Да и на тренировочной площадке он творил чудеса выносливости, практикуясь с мечом целыми днями, невзирая на полуденный зной, навевая
Оруженосец Рэмка 