Они тайком встречались ещё пару раз, отдавая страсти и тела, и души.
Через девять месяцев на свет появился Сергей.
...
«Такая же стройная, длинноногая и сисястая!» — дёрнулся член Петровича в цветастых «бермудах», но её красивое холёное тело и строгое лицо излучали холод, окружая женщину непреступной стеной. Опытный глаз мужчины, всё же отметил её быстрый цепкий взгляд, скользнувший по мужским причинным местам и записавшим себе пару победных очков.
«Вставить бы этой «снежной королеве» моего шершавенького! Надо подумать. « — мелькнула у Петровича мысль.
...
— Гож, негож! Раньше ты был одним, сейчас, наверняка, совсем другой. Как я могу тебя судить?
— Я своё, дочка, уже отсидел, а за матерью твоей я до зоны ухаживал. Так отчего бы нам, двум одиночествам, не соединиться на старости лет?
— Так ведь хором вам не спеться, а спиться будет легче. Вот ведь в чём беда.
— Ты не думай, что если я с зоны откинулся, то обязательно алкоголик. Я почитай восемь лет спиртного в рот не брал. Механиком я там был, харвестером лес валил.
— Кем? Кем? — переспросил Серёга.
— Ни кем, а чем. Это манипулятор такой на гусеничном ходу. Он и дерево спиливает и валит, и сучки обрезает, и на брёвна пилит, и в хлысты укладывает. Финская машина. Нас специально работать на ней учили.
— Финны, что ль? — удивился брат.
— Наши. Мать, чего на пороге дочь держишь? Веди в дом. Стол накрывай, дорогого гостя встречай.
Как ни странно, но её комната, так и осталась её и даже игрушки, куклы и вещи в шкафу, лежали на месте.
— Не могла я всё это выбросить. — утирала фартуком слёзы мать.
— Не плачь, мама. Всё хорошо. Я с дороги, хочу душ принять.
— Конечно, конечно! Я сейчас тебе полотенце принесу.
Наташа разделась и вспомнила, что халат она с собой не взяла. Открыв створки шкафа, она увидела свои школьные платья и смеха ради натянула на себя самое последнее, в котором ходила в одиннадцатом классе, и даже заметила пятнышко засохшей спермы, оставленной кем-то из её учителей. Платье, раньше висевшее на ней как на вешалке, сейчас плотно обтянуло её тело, бюст не умещался за пазухой и не давал застегнуть пуговки, поэтому её груди сбежавшим тестом выпирали наружу.
— Оба на! — влетел без стука в комнату Сергей.
— Братишка, тебя разве стучаться не учили? — повернулась она к нему лицом.
Глаза парнишки упёрлись в её груди, едва прикрытые платьем, так что даже были видны края тёмных пятен вокруг сосков.
— Ты собираешься в этом ходить? — сглотнул он и невольно поправил дрогнувший член.
— А что? Я тебе в нём нравлюсь? — колыхнула она бюстом.
— Если бы я не был твоим братом, то точно бы влюбился.
— Ладно. Чего пришёл-то?
— Да! Мать сказала, чтобы я тебе полотенце отнёс. Ты мыться собралась? На улице в бочке вода нагрелась, а можно и в ванной. Нам новую газовую колонку поставили.
— А тебе где будет удобнее подглядывать? — посмотрела сестра ему в глаза.
— Я, кроме матушки, голых женщин только в порнофильмах видел. А ты такая красивая.
— Не боишься в трусишки кончить? — издевалась Наташа над братом, начиная снимать платье задирая подол.
— А хоть бы и так.
Глаза парня выкатились из орбит, когда занавес подола открыл сцену во всём её великолепии. Стройные ножки со сжатыми коленями, лоснящийся смуглой кожей лобок, упирающийся в ляжки острым клином, с чёрным распадком, рассекающим пухлые губы. Впалый животик, тонкая талия, раскачивающиеся из стороны в сторону бёдра и, наконец, выпавшие из платья груди.
В гостях у тёти Наташи 