влагалище, подвергшееся столь жестокой порке, представляло собой жалкое затраханное зрелище. Когда я наконец добрался до него, по ощущениям оно было не менее страждущим и безнадёжным, чем её затёкшийся слюной ротик.
Оля хлюпала спермой Алекса как последняя шлюха, я же разгонялся, чтобы кончить. Взбитая пенка потекла редкими капельками по моим яйцам, густой запах спермы бил в нос, но я ничего не понимал и не принимал за действительность. Мне было бесконечно приятно уложить новый слой спермы в Олину матку. Я сливался с горячим семенем друга, выстреливал по его следам, растекался за ним по узким трубам влагалища. Весь мой член, и так покрытый семенем Алекса, залился в добавок Олиными выделениями и моим личным вкладом в успех предприятия.
Куколка повалилась на подлокотник и зарылась в него лицом. Мы с Алексом в четыре руки с благодарностью гладили её худенькое затраханное тело, заполненное нашим семенем. Наши увядающие члены искали новых сказочных прикосновений к Олиному ротику, волосам, попке.
16
Сложно представить, в каком расположении духа находилась Ольга, когда мы покинули квартиру Алекса. Она молчала и отводила глаза.
— Мне понравилось, — сказал я, добродушно улыбаясь. — Пускай теперь сидит там один и дрочит на свою порнушку. Оля хмыкнула, подняла на меня с сомнением глазки. «Он что, шутит?» — наверное, подумала она.
— Это правда было здорово, — я приподнял её подбородок двумя пальцами и нежно поцеловал губки. — Ты, наверное, думаешь, как я не ревную?
Оля отвела взгляд в сторону и облизнула губы. Мы стояли в крошечном лифте, деваться ей было некуда.
— Ты ведь ушла к нему однажды, — я внимательно изучал микрореакции на Олином непроницаемом личике. — Значит, он тебе нравился. Может, он и сейчас тебе нравится.
Оля улыбнулась краешком губ.
— Хочешь я скажу тебе, почему он тебя бросил?
Оля вскинула на меня пытливый взор.
— Почему? — тихо спросила она.
Мы приехали на первый, вышли на крыльцо. Я тянул время, довольным кошаком всматриваясь и внюхиваясь в безобразие чёрных мусорных контейнеров под подъездом.
— Испугался, что ты забеременеешь, — я оглянулся. В темноте разглядеть Олины реакции не представлялось возможным, она семенила за мной, цепляясь за выставленный локоть.
— Он сам захотел, чтобы я таблетки начала принимать, — сказала она слегка обиженным тоном.
— А тебе как больше нравится: с презервативом или без?
— У меня от презерватива раздражение.
Я не стал уточнять, как так получилось, что раздражения не возникало у нас, но возникло у них, то есть, у Оли и Алекса. Мы прошли ещё немного, вышли на освещённую улицу, вздохнули свободнее.
— Ты меня не бросишь? — тихо спросила Оля.
— Опаньки, — я остановился и медленно повернулся к ней лицом. Я как огромный бугай перегородил ей проход, она казалась в моей тени маленькой и беззащитной пустышкой. — Откуда такие мысли? — строго спросил я.
Она облизнула губы, втянула их, прежде чем сказать:
— Ну ты ведь с Катей встречаешься.
— Не-ет, — неуверенно сказал я, хмурясь. — Я как раз собирался ей во всём признаться.
Оля покачала головой и вздохнула.
— И когда признаешься? — спросила она.
Я прищурился.
— Вот найду ей сначала парня, а потом и признаюсь.
Оля фыркнула.
— Мне ты тоже Алекса нашёл.
— А что, он классный. Разве нет?
Мы взялись за руки и двинулись дальше, к метро.
— И потом, я не думал, что у вас с Алексом всё так свяжется.
— Разве нет? — Оля улыбалась какой-то грустной мечтательной улыбкой.
— Я думал, мы станем хорошими друзьями. С ним же весело, как не крути.
Оля зафыркала в носик.
— Вот мы и стали... друзьями, — сказала она с долей сарказма в голосе.
Семейные дневники Андерсон. Главы 1-3 