и если бы я не подстриг волосы на лобке, из-за пояса торчало бы больше нескольких завитков. Маме они не нравились. Не тогда, когда Дженна была рядом, и пальцы Дженны имели тенденцию скользить по моей коже. Но, возможно, теперь, когда мы остались одни, это изменится. Если мама могла покрасоваться, то почему я не могу? (Потребовалось некоторое усилие, чтобы вытащить эти шорты из ящика и натянуть их на ноги.)
Рядом с бассейном, напротив гранитной стены, стоял ряд шезлонгов с белыми подушками и маленьких стеклянных столиков. Там я и нашел маму. Она лежала на спине. На голове у нее был белый теннисный козырек, а на глазах солнцезащитные очки. Ее кожа не блестела от лосьона, и мое сердцебиение ускорилось, как только я это увидел. На ней был маленький красный топ от бикини, прикрывающий грудь, из тех, что сделаны из завязок, которые оборачивались вокруг спины и перекидывались через плечи, вокруг шеи. Чашечки представляли собой полумесяцы, которые под углом пересекали ее грудь, прикрывая соски, но оставляя открытыми внутренние выпуклости и боковые стороны ее сисек.
Мне захотелось присвистнуть. Я никогда не видел, чтобы моя мама носила топ, который так сильно обнажал ее грудь, и все же мне пришлось скрыть вздох. Не знаю, почему я думал, что мама надела бы меньше, но я надеялся. Неужели она думала, что бикини помешает мне сбежать к Дженне после ее сегодняшних поддразниваний? И как будто она хотела, чтобы я убежал к Дженне, на ней была белая полупрозрачная юбка с запахом длиной до середины бедра. Юбка? Черт возьми!
— Тебе потребовалось достаточно много времени, чтобы спуститься сюда, - сказала мама. - Я как раз собиралась зайти за тобой.
— А, ну что ж, - сказал я и пожал плечами. - Я просто выбирал себе плавки.
— Понятно, - сказала мама. За ее очками я не мог сказать, где ее взгляд упал на мое тело.
Я подошел к ней и бросил свое полотенце на шезлонг рядом с ее. Я уже собирался сесть, когда она сказала: - Как насчет того, чтобы быстро окунуться?
— Конечно, - сказал я, когда волоски на моем теле встали дыбом.
Мама сняла козырек и встала, повернувшись ко мне задом. Сквозь прозрачную сетку ее юбки я мельком увидел ее ягодицы и бедра. Прежде чем я смог разобрать, были ли на ней стринги, она расстегнула юбку, обнажив широкие красные стринги, проходящие через щель ее маленькой, золотистой и грушевидной попки.
Черт возьми, но мой отец был счастливчиком.
— Никаких следов загара, - прошептал я вслух, как будто моя мать не была в метре от меня.
— Нет, - рассмеялась мама. - Никаких следов загара. - Она обернулась. - Итак, тебе нравится мое новое бикини?
О, боже милостивый, да-да, понравилось.
Стринги, обтягивающие мамину попку, расходились по нижней части спины, чуть выше ягодиц, оставляя их обнаженными. Завязки были толщиной примерно в половину сантиметра и слегка врезались в кожу, придавая ее стройности легкую выпуклость выше и ниже линии талии. Спереди они спускались по вырезу ее бедер до V-образной формы промежности, где соединялись с красным треугольным лоскутом ткани, который не совсем прикрывал мамин сладкий пирожок. Половина сантиметра половых губ были открыты стихиям. Я мог видеть отпечатки того, что должно было быть пушистой посадочной полосой, прижимающейся к передней части ее нейлоновых трусиков. Трусиков, которые сидели так низко на ее холмике, что я мог видеть несколько тонких льняных волосков, торчащих над нейлоном.
Мой член утолщался, а головка расширялась медленными темпами. Достаточно медленными, чтобы растяжение головки взорвалось в моих нервных окончаниях.
Сладкие воспоминания 