силы притянул женские бедра к себе, продавливая член сквозь тесный вход.
Лида почувствовала, как сзади в нее входит большой толстый прут, нещадно раздвигая и раздирая нежные складки кожи. От боли, стыда, бессилия на глазах ее выступили слезы. Старшой, дотолкав свой инструмент до естественной границы, начал орудовать им в тесном влагалище еще не рожавшей женщины, ритмично отталкивая и притягивая ее за бедра.
Младший в это время, возбужденный близостью женского тела, свободной рукой шарил по платью, пытаясь его разорвать и добраться до груди. Прочная шелковая ткань не рвалась, и он, нащупав ряд пуговиц сноровкой опытного карманника, расстегнул половину верхних. Лямки бюстгальтера, затрещав, лопнули у застежки на спине, когда он с силой потянул его к полу, освободив полные груди, сразу вывалившееся из расстегнутого платья. Третий, не отпуская руку жертвы, не смог удержаться, и схватил девушку за грудь, болтающуюся в ритме, задаваемом Старшим. Лида попыталась крикнуть, но ее душили слезы, и из горла раздался только пронзительный стон – плач, почти не слышный из-за звука мотора.
Старшой быстро удовлетворился, издав звук, похожий на рычание.
Лида почувствовала внутри что-то жидкое и горячее, проникающее в самую глубину. Вынув член, блатной отодвинулся по скамейке, освобождая место у стоявшей в раскорячку с задранным платьем и голым задом женщины. Следующим по блатной иерархии был Третий. Он был самым высоким и не стал садиться на скамейку, а согласованно с Младшим развернул женщину лицом к сидящим, и сбоку ударил ее ногой под колени. Ноги у Лиды подогнулись, и она упала, больно стукнувшись о пол.
Воронок остановился перед светофором. Старшой, хорошо знавший город и не первый раз проделывающий путь от суда до тюрьмы, заметил:
– Последний светофор, быстрее давайте.
Третий, расстегнув штаны и опустившись на колени, руками широко раздвинул Лидины ягодицы, схватил пальцами края срамных губ и, примерившись, с первой же попытки протолкал член по смазанной предшественником дороге. Младшой, подпрыгивая от возбуждения и опасения, что не успеет, сел на место, освобожденное Старшим, перед самым лицом Лиды, стоящей на четвереньках, со свисающими из расстегнутого платья грудями. Правой рукой он просто мял тугое полушарие нежной груди, а пальцами левой, захватив в щепоть, выкручивал торчащий длинный сосок.
От этого девушка сквозь всхлипывания издала протяжное «А-а-а». Это натолкнуло Младшего на мысль, как еще можно успеть. Отпустив груди, он быстро освободил из штанов свое орудие и, крепко схватив жертву за волосы, сжал ей нос. Инстинктивно, лишь для вдоха открыв рот, Лида, не успев даже почувствовать зловоние давно не мытого тела блатного, пропустила между губами его член, упершийся головкой ей в язык, и только ощутив что-то кислое. Она попыталась его выплюнуть, но Младший не дал ей это сделать, чуть отпуская и прижимая, он насаживал ее ртом на член.
Двери фургона уже открывал конвой, когда блатные почти одновременно насытились и отпрянули, застегивая штаны, от стоящей на коленях полураздетой девушки, натужно кашляющей от тугой струи, залепившей горло и забрызгавшей лицо, ничего не соображающей от плача, унижения и боли.
Конвоиру пришлось забраться в пустой фургон и за руки поднять ее с колен. Но перед этим он разглядел, что на карачках стоит баба молодая и красивая, да еще с задранной на спину юбкой. Так что с удовольствием пощупал женщину и шлепнул ее по голым оттопыренным ягодицам, а потом, подталкивая пошатывающуюся и плачущую заключенную к выходу, запустил руку в расстегнутый вырез платья. По сравнению с тем, что произошло в предыдущие четверть часа, она этого даже не заметила. Остальные конвойные с интересом уставились не столько на плачущую растрепанную женщину, как на появившиеся из полутьмы болтающиеся
Любовь нечаянно... 