вела с его возбужденным органом. Стефан начал громко хрипеть, когда Таня опять приподняла голову, медленно выпуская изо рта покрытый слизью ствол, пока внутри не осталась только разбухшая толстая головка. Но когда девушка снова хотела начать движение вниз, Кристина внезапно остановила ее, отвесив пощечину, которая, однако, была больше похожа на ласку, чем на удар, и произнесла:
– Хватит! Иначе он изольется тебе в горло! Разве ты не видишь, что он уже на подходе?
Конечно же, Таня прочитала в глазах Стефана, что его извержение близко, и охотно бы насладилась горячим семенем из его переполненных яиц, но она не могла ослушаться Кристину. Поэтому девушка выпустила твердую плоть на свободу, а остатки смеси из материнского молока, смазки и слюны стекли по ее блестящим розовым губам на обвитый венами член юноши. Стефан облегченно вздохнул, поскольку он, действительно, был на волосок от оргазма, однако это не входило в планы Кристины, которая вновь принялась за свое прерванное повествование.
– Хорошо. Я еще не рассказала вам историю этого мужчины, который имеет честь называться моим отцом. Итак, моя мать Розамунда, известная на весь город распутница, однажды пришла в церковь, чтобы исповедаться. Да, вы не ослышались. Розамунда была хоть и испорченной, но в то же время богобоязненной женщиной. Придя в церковь, она отправилась в исповедальню. Но вместо знакомого ей священника там оказался юный викарий. Розамунда привычно помолилась и рассказала святому отцу обо всех прегрешениях и проступках, которые она совершила за последнюю неделю, и хотела получить отпущение грехов. Но вместо псалма из-за перегородки донесся тихий стон. Зайдя туда, она увидела викария, который сидел со спущенными штанами и сжимал в руке свой возбужденный католический член. Ну, нужно сказать, что подобное зрелище было для Розамунды не в новинку, и ее всегда возбуждало, когда мужчин сводила с ума ее внешность и откровенные слова. Поэтому меня никогда не удивляло, что, вместо того, чтобы убежать или вернуться в исповедальню, она задрала юбку и отправила член юного викария в свою намокшую пизду.
Во время своего рассказа Кристина задумчиво играла с золотой цепью, соединявшей ее соски и половые губы, и несколько раз ненадолго замолкала, когда эта непроизвольная стимуляция приводила к вполне предсказуемому результату. Ее темно-коричневые соски набухли и отвердели, а налившиеся кровью половые губы влажно блестели.
– Ну, наш юный викарий не был экспертом по части любовных игр, и, не прошло и минуты, как он, задрожав всем телом, излился в лоно своей духовной дочери. Розамунда, которая так и не получила своего, разочарованная своим случайным любовником скрылась из церкви. Вся эта история, пожалуй, никому бы не доставила хлопот, но через две недели после случившегося у Розамунды не началась менструация, а еще через девять месяцев на свет появился ребенок. И этим ребенком была я. И когда при оформлении документов ее спросили, кто является отцом, она правдиво назвала имя викария, что, конечно же, вызвало грандиозный скандал. Мой «папочка», разумеется, все отрицал, и с помощью своей богатой семьи смог подкупить врача, и тот подделал результаты теста на отцовство, который должен был однозначно установить, кто является моим родителем. Моя мать была ославлена как лгунья и потаскуха, и ей пришлось уехать из города. Она растила меня одна, но раз в год получала анонимный чек, который хоть и не мог обеспечить нам достойное существование, но частично покрывал расходы на мое обучение. Однако мне очень не доставало отца, которого у меня никогда не было. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, мать мне все рассказала, и я установила с ним контакт. Конечно, все
Затворная летопись инокини Проклы. Глава девятая. 