то, что он сказал. Первым официальным действием мистера О'Коннера в качестве вице-президента является предоставление всем сотрудникам административного отпуска до конца дня в связи с изменениями здесь, в Сан-Мигеле, и как генеральный директор этой корпорации я с энтузиазмом поддерживаю это решение. И на этом, леди и джентльмены, завершается ежегодный обзор деятельности местного отделения в Сан-Мигеле.»
Я сидел в своем кресле совершенно ошеломленный. Колин не могла перестать обнимать меня, и люди потоком проходили мимо с поздравлениями. Я повернулся, чтобы поговорить с мамой, но ее там больше не было. Я огляделся и, наконец, заметил ее. Вокруг Гарольда собралась группа людей, а мама стояла рядом с ним с той довольной полуулыбкой, которая присуща женщинам О'Коннер.
Мы с Колин начали пробираться к Гарольду и маме, но нас постоянно останавливали и поздравляли рукопожатием или хлопком по спине все мужчины и быстрым поцелуем в щеку все женщины. Колин стояла рядом со мной, обняв меня за талию и улыбаясь от уха до уха.
К тому времени, как мы добрались до другого конца комнаты, толпа вокруг Гарольда поредела, и мы остановились перед Гарольдом и мамой. У мамы все еще была та же легкая, насмешливая улыбка, и она заговорила прежде, чем мы успели это сделать.
«Гарольд только что рассказывал мне об одной своей фантазии. Он думает, что, поскольку мы оба на пенсии, он собирается научить меня играть в гольф. Я сказала ему, что он бредит, но лекарства и хороший психотерапевт могли бы позаботиться об этом».
Колин рассмеялась: «Это плохая идея, Гарольд. Папа однажды попробовал это сделать, и поверь мне, тебе бы это не понравилось.»
Мы все рассмеялись, и я спросил Гарольда: «Почему ты никому не сказал, что собираешься уходить на пенсию?»
«Я не хотел, чтобы кто-то раздувал из мухи слона».
Гарольд указал на теперь уже почти пустой банкетный зал.
«Это было достаточно плохо, но Джон настоял на том, чтобы сделать это. Иногда просто легче подшутить над ним».
Это было типично для Гарольда Питерсона, но когда он произносил это, его лицо сияло.
В этот момент к нам подошел Джон Гордон и пара нью-йоркцев.
«Роберт, могу я на минутку поговорить с тобой и Колин?»
«Конечно, мистер Гордон...»
Прежде чем я успел продолжить, Гордон положил руку мне на плечо и прервал меня.
«Роберт, если ты хочешь сохранить свою новую должность, первое, что ты должен запомнить, - это никогда не называть меня мистером Гордоном. Меня зовут Джон. Джон, никогда Джек... Я ненавижу это имя.»
«Хорошо... Джон…Я хочу поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не разочаровать вас».
«Я знаю, что ты этого не сделаешь. Тебя обучал самый лучший человек на свете. Что я хотел тебе сказать, так это то, что в следующем месяце вы с Колин приезжаете на неделю в Нью-Йорк. Есть масса вещей, о которых необходимо позаботиться, прежде чем этот переход может быть завершен».
«Но зачем мне приезжать в Нью-Йорк?» - спросила Колин.
«Такова политика компании. Супруги всегда путешествуют с нашими руководителями». Глаза Гордона почти заблестели, когда он добавил: «К тому же моя жена Диана хочет с тобой познакомиться, мы довольно много слышали о тебе».
Это последнее заявление оставило у нас с Колин больше вопросов, чем ответов.
«В любом случае, Роберт, я просто еще раз поздравлю тебя и пойду своей дорогой. Я обещал поужинать у Лопесов, а потом поздно вечером улетаю обратно в Нью-Йорк. Увидимся через две недели.»
Когда Гордон выходил из комнаты, до меня медленно дошло, что он сказал «Увидимся через две недели», а не в следующем месяце.
В этой семейке можно хоть обкончаться! (Главы 14 - 18) 