— Сын начальника колонии и сын судьи, что тебя судил. Я тогда поехать не смог, занят был. Раздевайся шлюха, не то я позвоню в полицию и сообщу о том, что ты совершила кражу. Поедешь за колючку снова.
Он насилует меня, я не сопротивляюсь. Смысл? Он все равно сделает это. Хорошо, хоть не надо играть и изображать удовольствия. Он кончает, в мое лицо летит использованный презерватив. Я торопливо одеваюсь, выхожу из кабинета и иду в раздевалку. Забираю свои вещи, в том числе и старенький ноут. И иду домой. В голове пустота. Они убили, убили, растоптали меня...
На подходе к дому ощущаю запах гари. Выхожу из-за угла... И вижу обожженную коробку хрущевки. Пожар. Все сгорело. Сбережения. Немудренная одёжка. Тетя Вера, она сегодня выходная, что с ней? Толкаюсь среди зевак, пытаюсь выяснить. Никто ничего не знает. Иду в соседний парк, сажусь на скамейку.
Не осталось ни сил, ни ощущения боли
Тоской изъедена душа, как личинками моли.
Всё катится в пропасть, причём уже не в первый раз.
И равен нулю смысл дружеских фраз.
Всё кому-то подарено, потеряно, продано.
Сердце кровью облитое за ужином подано.
Осталась только грязь на дне карманов одежды
И какое-то чувство, что-то вроде надежды.
Она слышит шаги - они всё тише и тише.
Он снова стал журавлём и будет жить где-то выше.
Она его не ждёт, она простила и плачет,
А тупая подруга её надеждой дурачит.
Время тихо уходит, и наивная ложь
К запястью левой руки примеряет свой нож.
Надежда была и осталась напрасной
Она капает на пол липкой жидкостью красной.
Ты изначально один, но даже если есть друг,
Он не увидит всех бед на ладонях твоих рук,
Он за тебя не станет смелым если ты оторопел
И за тебя сказать не сможет то, что ты сказать хотел.
Он может только помочь если что-то не так,
Когда глаза твои застелет безысходностью мрак,
Когда слёзы ровно делят на три части лицо
И не осталось надежды на себя самого.
Надежда - самообман, но это - всё, что у нас есть.
Она ходит по рукам, продавая свою честь.
Эта лживая тварь пыль пускает в глаза,
Исчезая в тот момент, когда она так нужна.
Она будет уходить, и возвращаться много раз,
Всегда держа на расстоянии заветный алмаз.
Я без надежды убит, тоской навылет прострелен,
Потому что я надеялся, а не был уверен. (с)
— Оленька?!
— Миша... Это ты... Здравствуй, Миша... - я смотрю на мужчину, что присел на корточки передо мной.
ПЕПЕЛ НА ГУБАХ
Мы с Мишей сидим в кафе. И я выговариваюсь ему. Я рассказываю ему почти все, кроме самого страшного, самого грязного. Просто - попала в колонию, вышла, родителей нет, жилья лишилась за долги, с работы уволили, а тут ещё этот пожар. Он внимательно слушает меня... Я помню Мишу, он учился на старших курсах, я была на первом. Он сразу положил на меня глаз, даже объяснялся в любви, но. Я была занята. Я безумно любила Диму, к тому же ещё и забеременела. Судя по всему, я ему до сих пор интересна... Он рассказывает о себе. Что ж, этого стоило ожидать, Миша добился. Он владелец и главный врач крупной частной клиники, талантливый кардиохирург. Мы двое, как олицетворение жизненного успеха и жизненной неудачи.
— Ты женат?
— Нет.
— Что так?
— Не нашел ту единственную, - отвечает он и смотрит на меня. Я опускаю глаза. Этот взгляд... Да, так мужчина смотрит на ту, что ему не безразлична.
— Переезжай ко мне, - вдруг говорит он.
— Что, - я не верю своим ушам.
— Тебе ведь негде жить. Поживешь у меня... - он смущен. Господи, да он смущается, как первокурсник, вон аж щеки покраснели.
Помог подруге. 