не самый приятный вкус и запах, что у твоей, что у его - ответила она, - но я знала, что возбуждаю его, что нравлюсь. Поэтому я проглотила его семя с удовольствием. С удовольствием не от вкуса, а от того, что он подчинил меня себе, - она улыбнулась, - наверное что-то похожее чувствовали в своё время рабыни и наложницы. Но вкус... - она закатила глаза и рассмеялась.
— Расскажи мне, - не сказал, а простонал он, - я хочу знать всё до мельчайших подробностей.
— Расскажу, - ответила она, - но ты помнишь? Я делала это для тебя. И теперь хочу, чтобы ты заслужил мой рассказ. Сначала отлижи мне. Как ты умеешь.
— Конечно, конечно, - торопливо пробормотал он, - пойдём...
В спальне он помог снять ей юбку, дрожащими пальцами расстёгивал блузку, осыпая поцелуями оголявшееся тело. Она то и дело тихо смеялась и он, застеснявшись вдруг, спросил растеряно:
— Я что-то делаю не так? Скажи мне.
— Всё так, - ласково улыбнулась она, - просто ты сейчас похож на ребёнка в новый год. Под ёлкой так много коробок с подарками и он торопится открыть все. Но я не смеюсь, любимый, не смеюсь над твоим желанием. Я слишком люблю тебя, чтобы порицать тебя за них. И, тем более, твоё желание уже исполнено. Ты счастлив?
— Да, - голос его дрогнул, - Даш, я... я твой раб, ты такая...
— Не раб, - с той же ласковостью поправила она его, - муж. Любимый муж-рогоносец.
— Да.
— Чулки оставишь? Ну что, - она остановила его, уже готового упасть на колени перед нею и начать вылизывать её киску, - ты же помнишь, что там у меня? Если ты скажешь, я схожу в душ. Если ты хочешь. Или?
— Не надо в душ, - прохрипел он, - я хочу тебя такой.
Она удобно откинулась на суетливо подложенные им под её спину подушки, он встал на колени перед нею, она привычно поставила ступни ему на плечи. Он замер на миг в нескольких сантиметрах от её промежности, с жадным вниманием разглядывая припухшие от возбуждения лабии – разошедшиеся и побагровевшие, с мокрыми, полупрозрачными каплями и нитями слизи малыми губами, сомкнутыми, слипшимися. Дашина рука легла на лобок и два пальца приглашающе раздвинули малые половые губы, открыв тёмный влекущий зёв. Дмитрий закрыл глаза и припал страстным поцелуем к влажному подобию орхидеи. Солоноватый, с горчинкой вкус, яркий мускусный запах, нежнейшие лепестки половых губ – он почти мгновенно ощутил напряжение в штанах, свободной рукой схватился за член, сжал его, не сдержал стона, засновал языком вдоль щели, одновременно всасывая и заглатывая скользкий сок, вжался носом в половую щель, а в голове его билась мысль, едва не лишавшая его сознания: она после другого.
Даше нравилось. Её руки всё чаще прижимали голову мужа к промежности, пальцы то упорядоченно, то лихорадочно оглаживали её, ворошили волосы, до ушей Дмитрия раз за разом доносились её сладострастные стоны. «Вот так же она стонала под ним...он, конечно, не лизал ей, он бык, он любовник, это я должен вылизывать за ним... какое сладостное унижение...какое счастье...он её выебал.. выебал... выебал...я вылизываю его следы из неё...». Её оргазм он определил по болезненному обжатию своей головы её лодыжками – прямо по ушам. Но он не предпринял попытки раздвинуть сжимающие его голову ноги, застыл, перестал двигать губами и языком, зная, что сразу после прихода прикосновения к клитору ей неприятны. Дождался, когда обжатие ослабнет и ступни жены безвольно соскользнут с его плеч, поцеловал на прощание жаркий зёв влагалища и
Похмельный синдром 