можно представить. На ней была гладкая фиолетовая комбинация, которая обтягивала пышные формы моей тёщи. Грудь, бёдра, полный живот... Толчком вскочил невольно в трусах ноющий член. Голые ноги тёщи торчали из-под кружевного подола рубашки. И нет, они не были голыми! Они были в гладких, поблёскивающих лайкрой тёмных чулках, подчёркивающих, понимающих рельеф изгибов её полных ног... Она специально надела их, надела на себя сексуальную рубашку своей дочери, которая была ей мала и была готова лопнуть от вызывающе выпирающих женственный форм. Верхняя часть обнажённых бёдер смыкалась, образуя тёмную, влекущую тёмной сладостной загадкой расщелину...
Я стоял в пятне света перед тёщей с членом, болезненно выпирающим через ткань трусов, когда Людмила Ивановна вдруг приподняла бёдра и приглашающе развела ноги, бесстыдно позволив мне увидеть её обнажённую промежность.
— Бляаадь... - мучительно выдавил мой собеседник.
Моё восприятие стало туннельным. Оно было захвачено сексуально развратной картиной перед моим взором. Тёмная влекущая расщелина бёдер сменилась видом тёмной узкой щели за густым покровом интимных волос, и от этого зрелища было невозможно оторваться. Древнее, первобытное чувство притягивало к себе своей немыслимо силой, я вдруг вспомнил рисунки вагины на стенах пещер первобытных людей... И всё на свете передо мной потеряло своё значение, кроме этой властной, влекущей к себе своей дикость женской половой щели. Рвануть трусы, залезть на это соблазнительное тело, войти членом в эту щель, овладеть ею в мстительном наслаждение, вбивая тараном удар за ударом, погружаясь раз за разом всё глубже в сладостно-податливую влажность, в чмокающее болото торжества бесстыдства животной похоти... Овладев Людмилой Ивановной, наслаждаясь ощущениями члена в её интимной ласкающей плоти, взглянуть в её глаза, впитать из них осознанное бесстыдство совокупления с мужем своей дочери, посапывающей в нескольких шагах от этого разврата...
Когда мои ноги помимо моей воли шагнули в освещённое пространство комнаты, Людмила Ивановна, не отрываясь от книги, произнесла совершенно будничным тоном:
— Дверь затвори, Серёжа.
Эти слова, этот тон обожгли меня неповторимым привкусом её осознанного бесстыдства. Наслаждаясь этим чувством, я осторожно прикрыл дверь, нажимая ручку, чтобы не щёлкнул замок. На эту ручку я повесил и трусы, которые не спеша снял. Обернувшись, я увидел, как Людмила Ивановна, отложив книгу, смотрит на меня. Её взгляд физически прикасаясь, пробежал по моему телу, остановившись на моём вздыбленном возбуждённом пенисе. Она впервые видела мой член, и я наслаждался этим взглядом. Зверски хотелось немедленно вскочить на неё, пронзить своим хуем, и затем, хрипя и задыхаясь, жадно сношать мою тёщу, ощущая её дыхание, её руки, вбиваясь в податливое, мягкое, жаркое тело, довести её до стонов, до криков, до задирания в потолок ног, до желания ощутить, как вздутая головка члена зятя плющит её матку, заставляя её сокращаться, подставляя своё устье горячим струям спермы, заглатывая её счастливо и жадно, в то время как её рука, дотянувшись, завладела яйцами зятя, чтобы выдавить их в себя до капли... В жарком безумии противоестественной преступной ебли, осеменить тёщу, чтобы она забеременела и родила другую Лану, которую я уже хочу!..
— Бляаадь, что ты говоришь! Я сейчас кончу...
— Подожди, постарайся дослушать до конца.
Это пронеслось у меня в голове, когда я наблюдал за глазами тёщи, в первый раз сфокусированном на моём члене. Это дикое желание я подавил. Нет, не затем, чтобы скромно удалиться и соблюсти приличия. Мне хотелось ещё большей изысканности разврата. Погрузить лицо в обёрнутую в шёлк волну её бёдер, ощутить теплоту её кожи сквозь гладкие поры нейлона... Губами проводить выпуклость резинки чулок, за которой только гладкий атлас кожи бёдер... Насладиться этим контрастом... Я мучил свой член, изнывающий, качающийся в
Три бутылки светлого вермута 
webmaster@3iks.ru