неё загорелые ноги и спина, а ягодицы атласно-белые, они возбуждают нарисованным солнечным контуром плавок. И продолжаю сладострастно ощупывать их.
— Серёженька... Подожди! Тебе ведь можно всё, милый! - слышу я прерывающийся страстный шёпот.
Ласкающие пальцы охватывают мой член и толкают назад так, что я вынужден отстранился, а затем замирают, пристраивают вздутую головку к нужному местечку...
— Серёжа?.. - о, как соблазнительно, как зовуще звучит её шёпот! Одной рукой она опирается о стену с розовым кафелем.
Наддав бёдрами я напираю вперёд. Головка пениса таранит слабо сопротивляющуюся плоть, я раздвигаю её... Она ахает, сдавленно, ошеломлённо, возбуждающе. Я вхожу в Людмилу Ивановну.
— Ох, блядь... Сууука... - пыхтит мой собеседник.
Мой член...
— Хуй...
Мой хуй охвачен важным, мягким, податливым, женским. Я держу тёщу за талию, мои бёдра шлёпаются об её необъятный зад. Воздух с шумом вырывается из ноздрей. Я ебу её. На секунду всё происходящее кажется наваждением. Я подумал о Лане, о том, что вот прямо сейчас я изменяю ей. Изменяю с её мамой. Возможно, эти бесстыдные шлепки по ягодицами слышны даже в спальне, где сейчас Лана... А если подойти поближе к двери ванной, то можно услышать тяжёлое сопение, сдавленные охи и ахи, сопровождающие бесстыдное совокупление зятя и тёщи. Мамы Ланы и её мужа. Ах, в семье можно всё...
Халат у тёщи задран до самых подмышек, горячих и потных. Мои руки ощупывают её тело, бока, вялый живот, ловят тяжёлое колыхание больших грудей, прохладных по контрасту с подмышками. Это охуительно.
— Мама, я ебу вас!..
— Ох... Серёженька...
— Ой... Блядь... Ой... Блядь...
— Серёженька, ты так хочешь... Меня?..
— Хочу вас... Мама...
— Не сдерживайся... Тебе можно... Всё...
Она так и опирается о стену одной рукой. Согнувшись, она достаёт пальцами до мой мошонки и завладевает моими яйцами. Она тянет за них, мнёт их.
— Мама... Мама.. Мама!..
Неожиданное прикосновение её пальцев к мошонке сработало как спусковой крючок. Я сгибаюсь конвульсивно, распластываюсь на её мокрой от пота спине. Мой член дёргается, взрывается горячей струёй спермы в плотном влагалище опытной женщины... Я кончал целую минуту. Вот так когда-то была зачата и Лана. А теперь я осеменил её маму...
— Ох... уенно, - пробормотал мой собеседник, тяжело сглатывая слюну.
— Да... И она выжала в себя мои яйца досуха.
К слову, мне было очень стыдно потом, и я чувствовал себя не в своей тарелке. И хотя моё либидо по-прежнему мучило меня, я старался дистанцироваться от матери Ланы. Но по ночам я вспоминал своё приключение в ванной, и от возбуждающей картин прошлого мой член неизменно вскакивал так, что мне приходилось осторожно онанировать под одеялом, лёжа рядом со своей женой.
И в эту ночь я не мог уснуть, вспоминая о том, как накануне за ужином мы встретились глазами с Людмилой Ивановной. Она смотрела на меня прямо, без улыбки, и я не мог отвести взгляда. В её глазах было понимание и сострадание, и вот невольно я уже пожирал взглядом её фигуру, глубокую ложбинку пышных грудей, полные лоснящиеся губы, которые она чувственно облизала...
Я осторожно встал, чтобы выйти на лоджию. Здесь было темно, и начинался дождик. Достав из потайного места сигарету, я закурил под вкрадчивый перестук дождевых капель и мигание огней города. Выпустив последнюю затяжку и погасив сигарету, я прошёл через тёмную комнату и невольно остановился. В комнате Людмилы Ивановны горел свет, а ведь только что она была темна. Проходя мимо её комнаты, я бросил быстрый трусливый взгляд и невольно остановился. Людмила Ивановна читала, лёжа на кровати. Лицо её было закрыто книгой, поэтому мой беззастенчивый взгляд увидел самую соблазнительную картину, которую только
Командировка 
webmaster@3iks.ru