это для нас ни закончилось, единственное, чего я тебе никогда не прощу, так это разговора с нашими дочерьми, о твоем желании заниматься сексом с другими мужчинами до того, как ты сочла нужным сначала поговорить об этом со мной.
— Подожди, ты должен понять, почему...
Джордан поднял руку в верх и перебил.
— Что я такого сделал, чтобы заслужить такое неуважение с твоей стороны? Я имею в виду, действительно, то высокомерие, которое ты проявила. И что меня действительно разозлило, и я имею в виду, разозлило до такой степени, что я, возможно, причинил бы тебе телесные повреждения, поэтому мне пришлось немедленно уйти, так это то, что я знал, почему ты это сделала!
— На самом деле, это было две вещи, не так ли? Во-первых, чтобы привлечь их на свою сторону, что, кстати, тебе удалось с Дарби, и я думаю, у тебя еще есть шанс с Сидни. Во-вторых, если бы они испугались и сказали "ни за что", я бы никогда не услышал об этом ни слова, не так ли? Твой эгоизм, стоил мне отношений с моими дочерьми.
— Но я...
— Просто не надо, Хелена, просто не надо. Я все еще люблю их и, полагаю, всегда буду любить, но я потерял уважение к ним и, уверен, они ко мне. Ты взяла на себя ответственность, испортить мои отношения с ними. Я здесь только потому, что обещал поговорить с тобой, прежде чем принимать какие-либо решения. Может быть, таким образом, я смогу начать путь к восстановлению моих отношений с ними. Так что помоги мне, Хелена, если ты скажешь хоть слово о том, что мои дочери участвуют в этой истории, я уйду отсюда. Если бы ты провернула это дерьмо со мной двадцать лет назад, мы бы уже развелись.
— При всем при том, это твой счет, так что начинай говорить.
Джордан вдруг почувствовал себя старым и очень усталым, поэтому он плюхнулся в свое изношенное, но любимое кресло и стал ждать. Его жена ненавидела это кресло и много раз говорила ему, чтобы он избавился от него, потому что оно было потрепанным и не подходило к их интерьеру. Но он всегда отказывался, просто считал, что оно должно прижиться.
Хелена подождала целую минуту, прежде чем заговорить.
— Прости, я знаю, что плохо с этим справилась, но могу я, пожалуйста, сказать что-нибудь о том, почему я с ними разговаривала, без того, чтобы ты срывался с места или выбегал за дверь?
— Только если ты сначала ответишь мне на один вопрос: почему Дарби злится на меня? Что ты сказала такого, что заставило ее разозлиться на меня?
— Джордан, милый...
Он заметно скривился, когда она назвала его милым, но не вмешался, однако она это заметила.
— Честно говоря, я не знаю, что я сказала такого, что вызвало бы ее гнев, но ты же знаешь, она всегда была маменькиной дочкой, и, возможно, она просто решила, что ты сделал что-то плохое, чего, конечно, не было. Может быть, в этом часть проблемы?
— Что? Тебе бы больше понравилось, если бы я был жестоким по отношению к тебе или серийным изменщиком? - вырвался плевок из его рта.
— Конечно, нет, я просто имела в виду, что ты очень предсказуем.
— Давай пока оставим девочек в стороне. Они уже выросли и вышли замуж, и ни одна из них, в нас больше не нуждается. У нас были отношения до них и после их ухода из дома. Это ты и я, в основном - я, о чем я действительно хочу поговорить.
Я не жадная 