его в срочном порядке провел секретарь губернатора. Он знал, что должен ответить за свою роль в раскрытом заговоре. Три человека мертвы, и никто не отвечал на его звонки.
Хосе През, бывший Джон Мартин, не мог не вздрогнуть, когда вместе со своей помощницей Кэрри Уилсон вошел губернатор Кинкейд.
— Доброе утро, Джон, - сказал губернатор. - И как вы сегодня? Надеюсь, хорошо.
Дружеское приветствие было зловещим. Хосе мог в ответ лишь хмыкнуть. Его взгляд, прикованный к губернатору, переместился на мисс Уилсон, но та смотрела в папку, которую положила на стол перед собой. Она была открыта, и он мог видеть, что она читает напечатанный лист в папке.
— Возможно, вам интересно, почему я пригласил вас сюда сегодня утром, - начал губернатор с едва заметной улыбкой, нарушившей пустое выражение его лица.
— Да, вообще-то, - ответил Хосе.
— Дело обстоит так, - начал губернатор и обрисовал весь заговор с целью убийства Стивена Фицджеральда и Патрика Салливана, включая участие в нем Хосе с указанием причин.
— Видите ли, у меня имеется полное досье католической епархии Нью-Йорка, включая те части, что вы пытались отредактировать. А также у меня есть набор очень интересных кассет. Последние могут быть непригодны для использования, но я бы не стал делать на это ставку. При таком количестве погибших и широком законе о тяжком убийстве в этом штате мне кажется, что это - неоправданный риск, но тут уже не моя жизнь в опасности, не так ли.
— Что вы хотите?
— У Кэрри есть заявление, которое вы должны подписать. По сути, вы признаете элементы заговора, но утверждаете, что вас ввели в заблуждение относительно конечных целей. Это рисует вас как жертву вымогательства. Вы подпишете его, и я сохраню его в тайне в том понимании, что оно никогда не увидит свет, пока вы сотрудничаете.
— Сотрудничаю?
— Вы станете спикером, но будете делать то, что скажу я, иначе...
— Вы, наверное, считаете меня глупым, это все равно, что прыгнуть со сковородки в огонь. Убийство не имеет срока давности.
— Совершенно верно, но какой у вас выбор. Федералы не будут вас преследовать. Слишком неудобно, но у меня такой проблемы нет. Прямо сейчас у меня есть все доказательства, необходимые специальному прокурору, чтобы несколько раз обвинить вас в убийстве. Итак, вот вам выбор: стать спикером и играть в мяч или провести остаток жизни в Аттике, очень неуютном месте.
— Какая у меня гарантия, что вы не передадите это заявление прямо в прессу?
— Тот факт, что вы знаете, что я такой же мошенник, как и вы, - сказал губернатор, его улыбка стала шире. Он позволил осознать реальность ситуации, а затем сказал:
— Первым делом будет принят законопроект о снятии срока давности за жестокое обращение с детьми.
— Вы играете со мной в игру. Мы оба знаем, что это бессмысленно, поскольку Сенат штата никогда на это не согласится, - ответил Хосе.
— Это не моя проблема. Законеопроект - это стоимость молчания мистера Фицджеральда. Моему внешнему адвокату поручено доставить сенаторов-республиканцев. Мистер О'Рейли заверил меня, что у него есть способ заручиться поддержкой епархии.
— Что за дьявольскую сделку вы предлагаете заключить?
— Не ваше дело. Просто подпишите документ, - сказал губернатор, когда Кэрри положила заявление на стол, чтобы Хосе прочитал его.
Губернатор был прав, у Хосе/Джона не было выбора. Он подписал заявление и передал его Кэрри, сунувшей его обратно в папку. Когда будущий спикер ушел, Кинкейд повернулся к своему помощнику.
Неисправимые романтики. Часть 1 