защитить ее, мою лучшую подругу. Боже, как я ее любила. И только когда мне предстала жизнь без нее, я поняла, насколько сильно. Эта женщина держала меня за руку в самые тяжелые дни моей жизни, и хотя мое сердце постоянно вспоминало, как Букер был рядом со мной, он всегда был как тихий защитник на заднем плане. Именно Канзас питала меня любовью через свои слова; именно Канзас пекла мне торты на каждый день рождения, заботясь о том, чтобы у меня по-прежнему был праздник даже после того, как моя мать впала в депрессию и вычеркнула нас всех из своей жизни; именно Канзас помогала мне во время беременности, давая бесконечные советы, держа за руку во время самых сильных схваток; и именно Канзас организовывала все благотворительные фонды, чтобы собрать деньги на лечение и пересадку Тео.
Канзас, настоящая любовь всей моей жизни.
Канзас, которую я предала.
Канзас, которой я проигрывала.
— Все что захочешь, - сказала я, слова горели как огонь между зубами. - Все что угодно.
— Тогда убирайся из моего дома. Я больше никогда не хочу тебя видеть, - сказала Канзас.
Что угодно.
Я сделаю все, чтобы спасти своего сына.
Даже это.
— Что угодно.
И я ушла.
***
Я была в больнице с Тео, лежала в каталке с ним на руках и читала ему «Любить тебя вечено» Роберта Манша. Одной рукой я гладила волосы сына на висках, а другой держала книгу, тихонько напевая песенку из книги, чтобы его усыпить:
Я буду любить тебя вечно
Ты будешь нравиться мне всегда
Пока я живу
Ты будешь моей малышкой.
На следующее утро медсестры разбудили меня, чтобы измерить показатели Тео. Я оглядела палату и обнаружила в углу комнаты спящую на стуле фигуру.
Это был Букер.
Я встала и легонько постучала своей туфлей по его ботинку, разбудив его.
— Что ты здесь делаешь? - спросила я.
Букер бросил на меня взгляд.
— Во-первых, Тео – это и мой сын тоже; а во-вторых, я пришел передать вот это, - сказал он, доставая из нагрудного кармана сложенный чек. Я открыла его. Чуть больше шестидесяти тысяч долларов. Все деньги были прямо здесь, полностью. Это было вещественным доказательством того, что к вечеру у моего сына в груди будет биться новое сердце.
— Спасибо, - сказала я, отвернувшись, чтобы он не увидел моих слез. Тео просыпался, и я быстро смахнула слезы с уголков глаз, всхлипнув.
— Доброе утро, малыш, - сказала я, наблюдая, как медсестра снимает его показатели
— Доброе утро, мамочка, - сказал он и заглянул мне через плечо. - Дядя Буки!
— Привет, приятель, - сказал Букер, изобразив вымученную улыбку. - Как поживает мой малыш?
— Я в порядке, - сказал Тео, улыбаясь своей однобокой улыбкой. - И хочу есть.
— Никакой еды и питья до окончания операции, - сказала медсестра.
— Оу, - надулся Тео, скрестив руки на груди. - Но я голоден!
— Ни кусочка. Ни даже глотка воды, - предупредила медсестра, глядя на меня.
— После операции ты сможешь поесть, детка, - сказала я. - Пойдем, пусть медсестра снимет твои показатели.
Через полчаса на утренний обход пришли доктор Спенрат и лечащий хирург, доктор Кузнецов. Они проверили карту, доктор Спенрат пощекотал пальцы ног Тео, рассмешив его, в то время как доктор Кузнецов разговаривал со мной и Букером, подробно объясняя ход операции. Меня до смерти пугало осознание того, что на несколько минут сердце моего сына будет остановлено ради замены. Как, черт возьми, современная медицина могла сделать эти чудеса возможными?
— Если хотите к нам присоединиться, то Кайя, донор, будет доставлена в операционную через несколько минут. Мы проведем «почетный выход» - церемониальное мероприятие, посвященное
...Первая ночь 