неё не закрывался, она постоянно тыкала пальцем в окно и спрашивала:
– А это что за мост, а это здание с колоннами.
Аня что-то ей отвечала, но когда затруднялась, Маша обращалась за помощью ко мне:
– Петрович, а это что за здание с колоннами?
– Морской кадетский корпус.
Как то так сложилось, что все дети называли меня Петровичем, и я не протестовал против этого, наоборот, считал, что такое обращение снимает барьер между нами.
– Петрович, а что это за дядька, зачем его здесь поставили?
– Иван Федорович Крузенштерн, первый русский плаватель вокруг света!
– А фамилия у него какая-то не русская? – Машка раскрыла рот от удивления, а Аня заулыбалась, глядя на неё.
– Правильно, он из ост-зейских немцев, но подданый Российской Империи.
Машка меня уже не слушала а увлеченно рассказывала что-то Ане, подталкивая рукой под бок.
– Как бы не надоела ей быстро, – с опаской подумал я, но Аня продолжала улыбаться и тоже что-то говорила на ухо Машке, наклонив к ней голову.
Ребят разморило зимнее солнышко и тепло в салоне, и они стали «клевать» носами.
В Ладоге нам устроили хорошую экскурсию по крепости, потом устроили хороший обед в монастырской трапезной. Я всё поглядывал на «сладкую парочку». Круглолицая раскрасневшаяся Машка метала ложкой постный суп, Анька совсем освоилась в компании сверстников и тоже шустро пережевывала монастырскую еду.
После обеда побежали кататься на ватрушках. Горка была хорошо укатана и дети доезжали по ней до самого Волхова. Машка захватила самую большую двуместную ватрушку и они с Анькой упивались азартной ездой.
– Петрович, цепляйся сзади, – весело кричала она, – разгони нас а потом и сам прыгай к нам.
Я тоже поддался азарту, прыгнул внутрь, но не удержался и вывалился наружу. Так мы и катились вниз – впереди я, подталкиваемый их ватрушкой. На полной скорости мы врезались в снежный сугроб, Машка отлетела в сторону и покатила дальше на спине, а Аньку по инерции бросило на меня. Несколько секунд мы лежали так, я на спине, и на мне слегка перепуганная, но довольная Анька. Лицо у неё было всё в снегу, и капельки стекали по раскрасневшимся щекам.
– Русская красавица в столице древней Руси, – родилась в моей голове ассоциация.
– Вставайте, чё разляглись, – это шустрая Машка уже вернулась со своей ватрушкой, – Петрович, тащи её наверх.
– Смущенные этой немой сценой, мы встали, я отряхнул Аню, и поднялись наверх.
Возвращались в Питер уже в полной темноте, большинство детей и взрослых спали.
– Высадите нас у метро, Дыбенко, – попросил я водителя, – нам в приют не нужно.
Народу в метро было мало, мы сели рядом
– Ну что, Аня, понравилась тебе поездка?– повернув к ней голову, спросил я.
Она глядела прямо вперед и на лице её была улыбка.
– Круто, просто жесть! – заговорила она на молодежном сленге, – Спасибо тебе, Петрович!
С этого момента Аня тоже стала называть меня Петровичем.
– А как тебе Машка?
– Машка просто прелесть, с ней так легко. Мы с ней теперь подруги. Меня какой-то мальчишка дылдой назвал, так она на него набросилась, лицом в снег повалила и сказал:
– Ещё раз назовешь дылдой, по яйцам получишь, понял? – пересказала Аня её слова, поняла, что сболтнула лишнего и покраснела.
– Это, наверное, Петя был, – не подавая вида, что обратил внимание на «яйца», – запущенный товарищ, не может себя сдерживать. Но Маша правильную тактику выбрала, он трус, и больше не будет к тебе приставать.
– Петрович, а ты будешь брать меня с собой в Приют?
– Конечно! Мы скоро будем ставить спектакль, так ты сможешь даже поучаствовать.
Что хотят женщины 