Мы с Каталиной меняемся, чтобы у одного из нас было несколько часов покоя, прежде чем отправиться домой к буйному четырехлетнему ребенку. Не поймите меня неправильно, я люблю Алондру до смерти, но иногда она может зайти слишком далеко. С другой стороны, в этом и заключается смысл взросления: проверить пределы своей жизни.
— Я должен забрать свою дочь из детского сада; она может позвонить через час, — сказал я, собирая свои вещи и закрывая портфель, когда встал.
— Я понимаю; я дам ей знать.
Достаю свой мобильный телефон, открываю свои файлы на его жестком диске и выбираю один файл, который я не открывал годами, потому что это было бы слишком больно. Я действительно почувствовал, как на глаза навернулись слезы, когда фотография моей дочери, которой на момент съемки было четырнадцать, заполнила мой экран. Задаваясь вопросом, какой была бы моя жизнь, если бы я обернулся в тот день в ресторане, когда подушечкой большого пальца провел по лицу моей дочери. Я не буду этого отрицать; я так сильно скучал по ним. Закрываю картинку и набираю номер моей жены.
— Да, любимый? — Чарующий голос Каталины наполнил мое ухо, когда она ответила.
— Ты не догадаешься, кто мне только что позвонил, — ответил я по-испански. Мы всегда говорили по-испански, когда были на работе, чтобы никто не мог подслушать наши разговоры.
— Кто?
— Моя дочь, — Я услышал, как она ахнула на другом конце провода.
— - Ты в порядке? — Я услышал беспокойство в ее голосе.
— Честно говоря, не могу сказать, — признался я, направляясь к лифту, чтобы спуститься на нем на пятый этаж, где находился детский сад.
— Чего она хотела?
— Чтобы сказать мне, что она выходит замуж и что она хочет встретиться с тобой и Алондрой, — сказал я, ожидая прибытия лифта.
— Понятно; мы обсудим это, когда я вернусь домой. Ты уже едешь за Алондрой?
— Конечно, дорогая, — сказала я с улыбкой на губах.
— Хорошо. — В голосе Каталины было такое сексуальное мурлыканье. Она всегда так делала, когда смотрела, как я занимаюсь своими отцовскими штучками с Алондрой. — Я скоро буду дома; тако подойдут на ужин?
— Дорогая, ты же знаешь, что если ты их готовишь, то я съем шесть таких штучек, — пошутил я, и это было правдой. Может, мне и не нравятся жареные бобы и несколько других мексиканских блюд, но мне очень понравилась стряпня Каталины. Ухмылка приподняла уголки моих губ при звуке мягкого хихиканья моей жены.
Я поставил свой портфель на землю и встал на одно колено. Моя дочь, когда увидела меня, бросилась ко мне с криком: -- Папа! — Я прижал Алондру очень близко к себе, ее маленькие ручки обвились вокруг моей шеи, напомнив мне, как Эмбер сделала бы то же самое, когда была в возрасте Алондры.
— Ты готова идти домой? — спросил я, на что моя дочь энергично кивнула головой. Подхватив своего четырехлетнего ребенка на правую руку, я поднялся на ноги, кивнул мужчине, который в тот день отвечал за детей. Он тоже менялся через день со своей женой. — Тебе было весело сегодня? — спросил я, когда мы вышли из детского сада и направились к лифту. Теплая улыбка не сходила с моего лица, когда Алондра быстро болтала о том, как прошел ее день, пока я нес ее к своей машине. Обычно мы с Каталиной ездили в одной машине, если Алондра не была в детском саду.
— Иди убери свои вещи, милая, — приказал я, когда мы вошли в квартиру с тремя
Босоногие 