Хэл, родилась в два часа ночи на следующее утро, плача до небес, с прекрасными волосами цвета черного дерева, как у ее матери. Когда я стоял там, затаив дыхание, наблюдая за ними обоими, когда Каталина держала Алондру на руках, я не мог придумать более прекрасного зрелища, чем то, как Каталина с любовью смотрела на нашу дочь в своих объятиях.
— Я так сильно тебя люблю, — проворковала Каталина, держа меня за руку. — Ты сделал мне самый совершенный подарок, о котором я когда-либо могла мечтать. — Даже покрытая потом из-за боли при рождении ребенка Каталина все равно была самой потрясающей женщиной, которую я когда-либо знал, самой счастливой судьбой.
— И я тоже люблю тебя, сейчас и навсегда, — прошептал я, прижимаясь лбом к ее лбу, прежде чем поцеловать ее и мою дочь.
— Ты их позовешь? Они, должно быть, умирают, чтобы узнать, что происходит? — спросила Каталина, проводя большим пальцем по тыльной стороне моей руки.
— Конечно, милая, — сказала я с теплой улыбкой на губах.
Женщины в ее семье столпились вокруг кровати, воркуя с моей дочерью, в то время как мужчины поздравляли меня. Я, конечно, поблагодарил их, но сказал, что Каталина сделала самое сложное; все, что я получил, — это перелом руки. Что, к моему изумлению, вызвало у них восторг. Так что жизнь пошла своим чередом, как это всегда бывает. Я думаю, что в первый год после рождения Алондры я целый месяц не спал, потому что все, что я помню, было как в тумане наяву. С другой стороны, я действительно испытал это, заботясь о других своих детях. От Алондры ни разу не отмахнулись и не проигнорировали; она была ужасно избалована; родственники Каталины позаботились об этом. Я тоже виноват, но я отец, я должен баловать свою дочь. Это прописано в неписаном кодексе отцовства.
Прошло три года, и Алондра пошла в детский сад. Я просмотривал трансляцию, которую детский сад предоставлял тем, чьи дети были на попечении были дети. Я знаю, что Каталина тоже следила, видя, как она звонила мне, чтобы сказать, чтобы я включил канал, если Алондра сделает что-то, что она сочтет восхитительным. Мы учили Алондру английскому и испанскому языкам, когда она начала говорить. Я не собирался лишать ее этого. В конце концов, ее мать поет ей на испанском, и какой ребенок не хочет знать, что поет им их мать? Хотя я понятия не имею, где Алондра выучила испанский, за последние несколько месяцев у нее вошло в привычку использовать оба языка в разговоре. Это на какое-то время сбило меня с толку, прежде чем я начал читать на испанском языке. Была ли наша жизнь идеальной до этого момента? Нет. Ничто не идеально, но если вы будете работать вместе, держаться друг друга во всем, несмотря ни на что, и разговаривать друг с другом, это может быть чертовски близко к совершенству. Именно тогда зазвонил мой мобильный телефон. Я тогда этого не знал, но мое прошлое вот-вот должно было настичь меня. Поднимаю трубку и отвечаю, не потрудившись взглянуть на идентификатор вызывающего абонента. Если бы я это сделал, то, возможно, не ответил бы на него.
— Алло? — ответил я, улыбаясь, наблюдая, как Алондра играет со своими друзьями.
— Папа?! — Мое сердце стучало в ушах так громко, что почти заглушало голос моей дочери. — Папа, пожалуйста, поговори со мной?!
— Кто это? — спросил я. — спросил я, прекрасно зная, кто это был.
— Разве ты не помнишь звук моего голоса, папа? Это я, твоя дочь?!
Очки, чудеса и любовь. Часть 2: В гостях у ведьмы 
webmaster@3iks.ru