Единственной дочери, которая у меня есть, четыре года, — сказал я, прежде чем закончить разговор. Как я, черт возьми, ненавидел это делать. Я с минуту наблюдал, как мой телефон снова зазвонил и продолжал звонить и звонить. — Да?
— Пожалуйста, папа?! Пожалуйста, поговори со мной?! — Я слышал слезы, когда она умоляла меня.
— Чего ты хочешь, Эмбер? Неужели твой новый отчим не заставляет тебя сейчас чувствовать себя такой теплой и пушистой? — спросил я, моя горечь была очень ясна. — Чего ты могла хотеть от человека, который помог тебе появиться на свет, воспитал и заботился о тебе до тех пор, когда ты отреклась от него ради чего-то нового и блестящего?
— Пожалуйста, папа, мы можем не ссориться? Пожалуйста?! — Я услышал тон ее голоса. Я знал, что она была на грани срыва.
— Тогда скажи мне, чего ты хочешь, чтобы я мог вернуться к наблюдению за своей дочерью.
— Я выхожу замуж...
— Что ж, тебе повезло, будем надеяться, что ты не пошла в свою мать, и за кого ты бы не вышла замуж, у тебя не будет блуждающего взгляда. Потому что ты знаешь, что некоторые из нас очень серьезно относятся к брачным клятвам. — Я выгнул бровь, когда это прозвучало так, как будто кто-то забрал телефон у Эмбер.
— Мистер Хэл, я знаю, что вы меня не знаете, но я жених вашей дочери...
— Опять же, я должен повторить; у меня только одна дочь, если вы говорите о женщине, которая говорила по телефону. Я больше не ее отец. Это не моя вина, это ее вина. Так чего же ты хочешь от меня? — спросила я, постукивая пальцем по столу.
— Ну, она хотела спросить, не проводите ли вы ее к алтарю.
— И почему ее отчим не может этого сделать?
— Если вы имеете в виду мужчину, за которого вышла замуж ваша бывшая жена, то это длилось недолго.
— Почему я не удивлен.
— Итак... что мне ей сказать?
— Скажи ей, чтобы она нашла кого-нибудь другого. У меня только одна дочь, — повторил я. — И не звони мне больше. —
Был ли я намеренно жесток? Может быть, я не уверен; я думаю, что моя боль, которая никогда не исчезала из-за их отвержения, проявилась в моих словах. Мне не следовало снова отвечать на звонки, но я это сделал. Я действительно скучал по голосу своей дочери. — Что? — вздохнул я.
— Пожалуйста, папочка, не вешай трубку! Прости, я была глупа; мне не следовало слушать маму. Она думала, что если мы это сделаем, ты вернешься домой, но ты этого не сделал, и я потеряла своего папу. —
Я наклонился вперед, положив локоть на стол; мои пальцы держали веки закрытыми в надежде, что это удержит меня от слез. И все же это оказалось тщетным, потому что здесь была моя маленькая девочка, которой я помог научиться ходить, говорить, строить крепости из подушек и всем прочим детским урокам, которые человек усваивает в детстве, превозмогая свое сердце.
— И чего ты хочешь от меня после всего этого времени?
— Я хочу снова быть твоей дочерью. Я хочу поговорить с тобой, как мы привыкли....
— Я не знаю, возможно ли это, ты причинила мне очень глубокую боль. Ты знаешь, как это плохо — знать, что твои собственные дети тебя больше не хотят?
— Я знаю, и я не могу начать извиняться за это. Но я так сильно скучала по тебе. Я каждое воскресенье просматривала папку "Папа", надеясь, что ты позвонил или оставил для нас
Дурочка на чертовой карусели. Часть 3 
webmaster@3iks.ru