терзало мой зоб, так это то, что у мудака Бернарда была моя маленькая девочка. Сразу после возвращения из армии я подумал, что, если бы мне пришлось снова жениться на Энджи, чтобы заполучить свою дочь, я бы это сделал. Я что-то путаю или что?
Я знаю, что должен был что-то сделать. Слава богу за маму Энджи. Она ненавидела меня, но она действительно любила Эмили. Поскольку я не мог напрямую помочь маленькой Эмили, а Энджи не подпускала меня к ней, мне удалось договориться с мамой Энджи. Если Энджи нужна была одежда, поход к врачу, или школьные принадлежности, или, может быть, вечеринка по случаю дня рождения, или какие-нибудь рождественские подарки, я давал деньги маме Энджи. Она покупала все это и отдавала Энджи.
Чтобы убедиться, что Энджи или Бернард не забрали вещи и не вернули их за деньги, чтобы купить выпивку или наркотики, мама Энджи давала мне все чеки и вырезала все бирки с любой одежды. Если бы была вечеринка или что-то в этом роде, она бы купила это дерьмо, но я получил чеки за это. На самом деле я купил матери Энджи недорогую камеру. Когда Эмили куда-нибудь выходила или покупала новое платье, мама Энджи фотографировала. Она сохранила фотографии, но я получал пленку, чтобы проявить свои собственные снимки. Я хранил все это дерьмо в старом морском сундуке, который принадлежал дяде Митчеллу. Я никогда не мог приблизиться к своей дочери, но я знал, что помогаю ей, и у меня был свой маленький сундучок с сокровищами, наполненный чеками на одежду, фотографиями и даже несколькими прядями ее волос. Это было немного, но это было все, что я мог получить, пока она не станет достаточно взрослой, чтобы кто-то сказал ей правду.
Если бы кто-нибудь когда-нибудь увидел ее, я знаю, что они бы чертовски влюбились в нее. У нее были светлого цвета волосы, большие зеленые глаза, и она была просто маленькой болтушкой. Мне часто приходилось видеть ее на расстоянии. Я узнавал, куда они ходили в церковь, и присоединялся к ним. Никто не мог помешать мне сделать это, и таким образом я мог видеть свою дочь и свою бывшую жену почти каждую неделю. Я также рассматривал это как способ поддерживать связь с мамой Энджи, чтобы узнать, не нужно ли им чего-нибудь.
Честно говоря, я не думал, что Энджи больше хочет ходить в церковь. Ее мама и папа действительно запихивали это ей в глотку, когда она была ребенком, но я думаю, что Социальные службы занимались ее делом. Если она хотела сохранить свою дочь, то должна была хотя бы притвориться хорошей мамой.
Я знал, что, если бы Эмили была со мной, я бы выбил из нее все дерьмо. Говорю вам, я действительно любил ее. Да, Энджи полностью отплатила мне тем же. Хотя я не мог ее винить.
**********************
Шлюха была больна, так что мне пришлось остановиться немного раньше, чем я планировал. Я включил печку на полную мощность, но шлюха продолжала дрожать. Я пощупал ее лоб, это было единственное место, где она не пострадала, и он был горячим. Я остановился в круглосуточном Уолмарте и купил обезболивающие. Ещё я купил несколько бумажных полотенец, немного спирта для протирания, пару видов женских шампуней и мыло. У меня в машине были одеяло и подушки. Я не знаю, зачем я купился на это дерьмо, она была всего лишь шлюхой. Наверное, я подумал об Эмили. У шлюхи были зеленые глаза, и они напоминали мне мою дочь. Я знаю, это звучит глупо.
Пёс-поводырь на службе у Дарьи Петровны 