жестко мяла уже совершенно обнаженную упругую плоть, оставляя на нежной коже красноватые отметины.
Олег замер у входа, благодаря бога, что парень находится спиной, и ошарашенно наблюдая за женой, внешне равнодушно, несколько снисходительно принимающую грубоватую ласку. Но ему-то было видно, как приоткрылись полные сексуальные губы, как трепещут опущенные ресницы, как легкий румянец оккупировал нежные щечки. И как теперь быть? Ворваться на кухню со скандалом? Наслаждаться тем, как любимую женщину вовсю лапает молокосос, к тому же едва ей знакомый? Наслаждаться тем, что зрелище твердых мужских пальцев, грубо мнущих податливую, созданную для нежных легких поцелуев и максимально ласковых касаний, едва не заставляет кончить прямо так – без дополнительной стимуляции?
Между тем парень забормотал:
— Эля... простите, Эльвира Павловна, я хочу вас так, как никого в своей жизни. Хочу трахнуть, чтобы ноги не могли свести!
Эля, не открывая глаз, весьма поощрительно улыбнулась, хотя и проворковала:
— Не слишком ли вы наглеете, Руслан?
Олег до крови закусил губу, кляня про себя супругу за блядскую улыбку вместо возмущения бестактными словами. «Откуда в этом щенке столько дерзости? Еще молоко на губах не обсохло, а уже такие гадости говорит замужней женщине! Или она сама указала, как с ней обращаться?» - подумал он, втайне от самого себя завидуя и наглости студента, и тому, что тот сейчас бесстыдно, словно шлюху, лапает самую красивую женщину на 100 километров вокруг.
А парень вдруг наклонился и припал к соску губами. Эля уже не улыбалась, она выгнулась, с довольством приласканной кошки подставляя грудь под неистовый рот, откинула голову назад, а из открытого рта вырвался легкий стон. Олег заскрежетал зубами от бессилья – заходясь от дикого возбуждения, он просто не мог прервать процесс... Не мог, хоть и жутко приревновал к студентишке, ведь это его вотчина – нежно целовать жене соски. Впрочем, тот и не думал о нежности – судя по всему его рот без малейшего снисхождения трепал нежный бархатистый столбик... А эта... эта... только довольно постанывала и сама втискивала голову парня в свою упругую плоть! Дальше – хуже. Рука, освободившаяся от грубых ласк сисек жены, в несколько приемов задрала узкую юбку вверх и сунулась между бедер. К облегчению Олега жена (несмотря на постанывания и благосклонность к терзанию сосков) держала их плотно сжатыми. К ужасу Олега (и немалому его же извращенному, постыдному удовольствию) Руслан отстранился и жестко сказал:
— Ну же, Эльвира Павловна, быстренько расслабили ножки, я уже хочу опробовать вас там!
«Мерзавец! Негодяй! – вскинулся Олег. – Ну откуда он, сука, знает, что моя жена любит погрубее? Чего я не могу ей предоставить, ведь она такая красивая, нежная, сексуальная! С ней надо обращаться ласково и аккуратно, как с королевой! Или он, сволочь, думает, что она – шлюха?». Ответом на этот вопрос была вся в картина в целом – постанывающая жена в распахнутой блузке... с ее сосками забавляется рот постороннего парня... юбка задрана на бедра... стройные ноги в чулках подрагивают в такт манипуляциям мужской руки, орудующей в крохотных трусиках – преподавательница покорно развела бедра, стоило студенту приказать!
В какой-то момент Эля открыла глаза и наконец-то заметила мужа. Никакого раскаяния в ее лице заметно не было, но юбка была поспешно одернута, блузка запахнута... Зато студентишка (несмотря на то, что явно был наглым и привыкшим получать от девушек все) покраснел и спрятал руки за спину. Руки, которыми он только что без зазрения совести лапал чужую жену, да к тому же собственную преподавательницу. Олег со злорадством подумал, что этот рефлекс – «сиськи Эли –неприятные ощущения», - следует закрепить, а
Убийство на высоких каблуках 