Спазм перехватил мне горло. Я силился выдавить из себя что-то похожее на человеческую речь, а не на жалкое блеяние. Она дотронулась губами до моей щеки и потянулась ими к моему уху.
— Помоги мне. Пожалуйста.
Эти слова слышал только я. Ни один чуткий прибор не смог бы воспринять их.
Она прошла вперёд, повела меня за руку, как маленького мальчика и остановилась у закрытой двери, которая прямо из приёмного кабинета вела в мою маленькую служебную квартирку. Очень удобно, не надо добираться до работы, стоять в пробках. О чём я думаю!.. Я машинально открыл дверь ключом.
***
Здесь царил такой же полумрак, как и в моём кабинете. Огромное окно во всю стену было задрапировано тяжёлой плотной тканью. Отдельные слабые лучики света пробивались и тонули в моей спальне, как в глубоком тёмном омуте.
Она остановилась и, помедлив, повернулась ко мне. Мы стояли, ощущая в темноте взволнованное дыхание друг друга. Она сделала шаг ко мне и я, подняв руки, осторожно обнял её за плечи. Мы стояли обнявшись и прильнув щеками друг к другу. И я вдруг, совершенно внезапно, осознал, что держу в руках женщину. Ту, которую любил всю свою жизнь. Да, всю свою жизнь!
— Мама! Я люблю тебя...
Разве это не правда? Это были самые искренние мои слова за последние годы. Мама не ответила, я только почувствовал на лбу её длинный поцелуй. Во мне что-то просыпалось, и я начал покрывать поцелуями её лицо, глаза, беспорядочно, всё более торопливо, всё более прочувствованно.
— Ты ведь знаешь, что делать! – увидел я в глубине её глаз.
У меня в жизни было много женщин. Они были для меня женщинами, и обращался я с ними соответственно, как с источником наслаждения, которое, при всём моём старании, было взаимным. Каждая новая женщина волнующа по-своему. Не раз секс происходил на той самой кожаной кушетке. На столе, куда жаждущие разрядки пресыщенные дамы забирались, развратно раздвигая ноги. Под столом, куда они тоже забирались, умело расстёгивая мои брюки.
Но всё было по-другому сейчас. Она не была для меня просто женщиной, куском соблазнительной плоти. Нет, она обладала этой соблазнительной плотью, а была для меня табу, и между нами невидимой стеной стоял барьер, способный из ловеласа легко сотворить импотента. Я не мог обращаться с ней, как просто с женщиной.
Я не могу, я не знаю, как ЭТО сделать. Мама, ты понимаешь это?..
Чувствительная тонкая кожа спины под гладкой прохладной материей платья. Тонкие бретельки, тугая ткань бюстгальтера. Мои пальцы исследуют её, робко, осторожно, постепенно становясь бесстыднее. Нет, не бесстыднее, просто смелее. Ты знаешь, от запаха твоих волос можно захмелеть... Я держу МАМУ за талию, и мы начинаем тихо раскачиваться, словно в танце. Нет, ниже нельзя. Мои руки останавливаются чуть пониже талии. Это было бы так неуместно, так пошло... Я словно на минном поле, одно неверное движение, и магия любви исчезнет, будет лишь боль и стыд. Я никогда не любил тебя так!..
Словно понимая моё смятение, она находит своими губами мои, её рот раскрывается в поцелуе, совсем не материнском, когда кончик её языка пробует внутреннюю поверхность моих губ. Сразу заныло внизу живота, требовательно, жадно, и вместе с тем бессильно. Я близок к тому, чтобы даже без эрекции начать эякулировать прямо в штаны, словно подросток, у которого никогда не было женщины. А у меня никогда и не было ТАКОЙ женщины! Я был на грани окончания от того, что она никогда меня так не целовала.
Молоко сестры - часть 11 