К двенадцати часам дня кулеш был съеден, и настало время купания. Наташка встала и, воровато озираясь, стянула сарафан, а затем сняла лифчик и маленькие трусики. Вовка тоже поспешил разнагишаться. Он лежал, поглаживая стремительно крепнувший член, и думал: «Удивительно, как на мужчину действует обнаженная женщина. Вроде и видел я Наташку при любом освещении, а, вот, поди ж, ты! И живот отвисает, и задница рыхловата, и груди, хотя и подросли, но все равно не впечатляют».
— Ну, я пошла! – сказала Наташа, пробуя босой ногой воду в озере. – Ничего, тепленькая!
— Наташ, ты осторожней. Возьми палку, потыкай в дно, вдруг там камни острые или вовсе битые бутылки.
— Что? Я не поняла.
Вовка вскочил с травы, схватил сухую ветку и с силой сунул в воду, коснувшись дна, которое отозвалось глухим деревянным стуком.
— Там доски или бревна! Я не советую.
— Жаль! – вздохнула Наташка, – Жарко, я окунуться хотела.
— Надо выкопать бассейн, – сказал Макаров. – Небольшой, для двух человек. Здесь в, основном, песок, я сейчас найду лопату...
Последние слова Вовка говорил уже из палатки, встав на карачки и забравшись туда по пояс. Там были два спальных мешка, постеленных прямо на землю, керосиновая лампа в головах, куча разной мелочи, но лопаты он не нашел.
Макаров услышал, как Наталья сначала прыснула, а потом засмеялась в голос. Он выбрался наружу и подозрительно уставился на Наташку.
— Что не так?
— Ой, Вовка, у тебя такие смешные яйца! Как у хряка!
— Ладно-ладно, яйца, – проворчал Макаров. – Ты бы лучше лопату нашла...
— А ее и искать не надо. Она между ящиков лежит.
Между ящиками действительно лежала хорошая штыковая лопата.
Идея была такова – вырыть рядом с озером яму наподобие бассейна. Через песок вода должна процедиться, и Наташа сможет безопасно окунуться. И Вовка взялся за лопату.
Он старательно копал песок, а Наташа сидела рядом, посмеиваясь над Вовкиным половым аппаратом, который бесполезно мотался у него между ног. Пришлось отложить лопату и наказать Наташу за насмешки прямо на ящиках с эмблемой «Эко-82».
Когда яма была готова, Наташа занялась примусом «Шмель». Дело это для островитян было новое, Вовка взялся Наташе помогать, их обнаженные тела соприкасались неоднократно, и Макаров «взял» Наташу на песке возле гудящего примуса, на котором варилась гречка в маленькой блестящей кастрюльке. И она была не против!
К тому времени, когда каша и Наташа были готовы, яма наполнилась прозрачной отфильтрованной водой, муть осела на дно, и островитянка все-таки полезла купаться. Она старательно приседала, ухала и охала, а Макаров наворачивал гречневую кашу с сайрой, и ничего для него тогда не было вкуснее.
Наконец Наташа выбралась из ямы, расстелила полотенце и улеглась греться, а Вовка тоже решил охладиться в речной воде. Наташа грелась на солнце, сгоняя с белого тела водяные капли, а Вовка любовался ее маленькими сосками и пухлыми губками под лобком, украшенным красиво выстриженным волосяным сердечком. Правда, Макарова последнее время не покидало какое-то тревожное чувство, какая-то неловкость и неудобство. Наташа тоже поднялась с полотенца и поманила Вовку изящным жестом пока незагорелой руки.
— Кажется, за нами наблюдают! – прошептала она. – Кустики шевелятся против ветра. Сунь мне, а потом вынь!
— Если там кто-то есть, я его поймаю! – прошептал Макаров, заходя в Наташу на полконца. – Я сейчас сделаю вид, что мне надо отлить, а ты подрочи для наблюдателя.
— Наташ! – громко сказал Вовка. – Отлить надо, а то пузырь болит, аж болт не стоит.
Он специально пошел в другую сторону, сделал полукруг и осторожно подобрался к кустикам. Там действительно сидел загорелый мальчишка с белым
Стирка (часть 1) 