очарованный произошедшей трансформацией и кивал. *** Готовые уехать мистер и миссис Стивенс обнаружили девочек в гостиной на кушетке. Ребекка лежа-ла на коленях Дианы в провокационной позе с приподнятой вверх попкой, похожая на застывшую в движении гибкую гусеницу. Диана заметила их, но не успела остановить руку, которая, опустившись, ударила гимнастку по правой ягодице. Осторожнее малышка. – белозубо улыбнулся мистер Стивенс. Ее зад тверже, чем ее голова, так что ты рискуешь отбить себе руку. Спасибо папочка. – фыркнула Ребекка. Он прав. У меня ни когда не получалась тебя отшлепать. – поддержала мужа миссис Стивенс. Диана мысленно, с облегчением выдохнула. Она была рада, что родители Ребекки восприняли ее жест, как игру. Так продолжалось до тех пор, пока мать Ребекки, уже стоя в на крыльце обернулась и добавила: «Возможно, если ты спустишь с нее штаны, у тебя получится преподать ей урок!». Она под-мигнула Диане и захлопнула за собой дверь. Неа. Это ни когда не помогало. Но я не против, если ты попытаешься. – оглянулась на побледневшую подругу Ребекка и снова оттопырила попку. Словно завороженная Диана медленно стянула с гимнастки эластичные брюки, пока ее загорелые ягодицы не оказались полностью обнажены, а потом ухватилась за плотный бутон вульвы, выпираю-щий между плотных бедер. У меня есть идея получше. – заторможено произнесла она, с трудом веря, что все это происходит в реальности и зашарила под подушкой кушетки. Мы с Генри, трахнем тебя! – в ее руке возник вибра-тор Ребекки. *** Эван полулежал на удобном диване в гостиной, чувствуя себя аппетитной прослойкой в сэндвиче из Глории и Кэнди. Он едва дождался обеда, состоящего из великолепных спагетти с фрикадельками по-шведски, что бы услышать, что скажет ему мачеха. В сознание крепло предчувствие, что слова: «я совершила ошибку, огромную ошибку…» подразумевают нечто большее чем сожаление, о истории с гонками. Его любопытство уже превратилось в болезненную манию, но он терпел, чувствуя, что сей-час не время спрашивать, поэтому, изо всех сил, старался просто насладится моментом семейного отдыха перед телевизором. Они чертовски давно не делали этого вместе. А раньше так заканчивался любой ужин. Эван помнил, как любил лежать свернувшись калачиком рядом с Кэнди, прижимаясь к ней как щенок. А потом любимый папаша мало-помалу сломал сложившийся уклад, выстроив свою тюрьму, в которой запер и Эвана и Кэнди. Теперь, сидя рядом, чувствуя тепло ее тела, мальчик ощущал, как медленно, болез-ненно восстанавливаются частички разрозненного, становясь целым. Ему безумно хотелось обнять женщину, прижать к себе, рассказать, как сильно он скучал, но время еще не пришло. Она должна была начать первой. Как только Глория заснула и засопела, удобно устроившись на сгибе правой руки Эвана, Кэнди за-говорила. Она начала рассказывать о своем детстве, о детстве Эвана, о их совместной жизни в са-мом начале, когда она только начала работать в их доме няней. Она, будто рассказывала сказку, снимая с капустного кочна слой за слоем. Она ни когда не говорила так открыто и откровенно. Рас-сказывала о матери Эвана Сандре. И ему стало очевидно, что Кэнди ее очень уважала, любила и до сих пор скорбит о ней. Моя мама самоустранилась. Считай, ее ни когда не было рядом. Особенно после смерти отца. В памяти осталась ее вечно пьяная покачивающаяся тень и невнятное бормотание. – с грустью произ-несла Кэнди. Уважение и даже трепет, которые Эван чувствовал к Кэнди только усилились после этого признания. Он чувствовал себя так, точно заново влюбляется
11 сентября 2003 года 