дня, и мы всё как следует обсудим, — губы женщины, подкрашенные красным, растянулись в лёгкой улыбке.
«Сука, сука, СУКА!» — захотелось закричать Фее, и кулаки девушки непроизвольно сжались. Она догадывалась, куда клонит замначальница, и что она собирается с ней сделать, если она придёт к ней «как следует всё обсудить». Хотелось врезать ей по физиономии, или послать её к чёртовой бабушке и тут же написать заявление об увольнении по собственному желанию, или положить перед ней на стол договор, подписанный с домом Мируа, и мешало этому только то, что договора сейчас у Феи с собой не было, и она всё ещё очень, очень не хотела, чтобы её коллеги и в особенности эта сука прочитали, ЗАЧЕМ она едет во Франкию, и это стало предметом офисных сплетен. Наконец, усилием воли подавив рвущуюся наружу злость, девушка попыталась испробовать последнее средство.
— Ну, хорошо, если вы не верите мне, что я не просто так, из прихоти, прошу у вас отпуска, я могу попросить своих родственниц, чтобы они написали вам... документ, подтверждающий, что мне действительно нужен отпуск? — сказала она, стараясь, чтобы её голос не слишком явственно дрожал от сдерживаемого гнева.
— Мы разве в школе, Филофея, что вы собираетесь принести мне письмо от родителей? — со змеиной усмешкой ответила замначальница.
— А я не понимаю!... почему вы не хотите дать мне отпуск, хотя я всё делаю по закону! — Фее было сейчас очень трудно не взорваться. — Я... я просто прошу, чтобы вы дали мне отпуск за мой счёт по семейным обстоятельствам, и собираюсь принести вам документ, в котором сказано, что мне действительно нужен отпуск! Или если хотите, я сейчас позвоню своим родным, и они сами вам объяснят, почему они хотят меня видеть! — девушка уже готова была испробовать САМОЕ последнее средство. Но замначальница самодовольно усмехнулась в ответ и проговорила:
— Простите, у меня нет времени на разговоры с вашими родственницами. Они, конечно, могут написать мне всё, что хотят, но это не означает, что я обязана предоставить вам отпуск.
— Значит, я принесу вам документ от них! Я могу идти?!
— Идите, — высокомерно ответила Гера Василисина-Ураниева, как будто делала молоденькой сотруднице большое одолжение. И Фея, кипя от возмущения, торопливо покинула кабинет заместительница начальницы, вытащила из кармана телефон и позвонила по номеру Эсмеральды. Пришлось подождать, прежде чем она сняла трубку, но затем Фея услышала её голос:
— Здравствуйте, Филофея, я могу вам чем-нибудь помочь?
— Да... — выдохнула девушка, — вы можете мне очень помочь! Видите ли... моё начальство не хочет давать мне отпуск, чтобы я могла совершить необходимую поездку.
— О. Вы настолько ценная сотрудница? — с лёгкой иронией переспросила Эсмеральда.
— Если честно... не знаю, обычно мне говорят, что вроде как наоборот, — хмуро ответила Фея. Ей очень хотелось добавить, что «просто у моей начальницы вахтёроз головного мозга, и она не может разрешить, если может не разрешить», но говорить такие вещи вслух в коридоре офиса, где эти слова могли услышать коллеги, было чревато. — Может быть, вы... можете выписать мне какой-нибудь документ, или справку, или... в общем, подтверждающую, что мне действительно нужен отпуск по семейным обстоятельствам.
— Ммм... — протянула Эсмеральда. — Обычно мы таких справок не выдаём... — и Фея застонала в ответ.
— Понимаете, я всё делаю по закону, я беру отпуск за свой счёт, я оформляю его за месяц, как положено по закону, а мне его не дают под каким-то надуманным предлогом! Ну я могу попросить вас просто... как родственница родственницу?! — умоляюще спросила
Матриархат. Один для всех и все для одного 