и крепче прижала к себе обнажённую блондинку. — Но я вообще-то не против!... если только тебе будет не трудно.
— Да мне не трудно, — улыбнулась в ответ Зорька, ластясь к своей одетой, в отличие от неё, подруге. — Просто... ну, так, наверное, нам будет удобнее?
— Зорька, я тебя обожаю! — улыбнулась Фея, целуя свою подругу. — Жаль, я не могу отплатить тебе тем же — когда ты приходишь домой, я уже сплю.
— Ну-у... — улыбнулась блондинка, — я бы не отказалась, если бы, когда я прихожу домой, меня ждал нарезанный салат в холодильнике... Кстати, о салате: я не знала, когда ты придёшь, и согласишься ли ты... в общем, я приготовила салат на двоих — будешь? Можешь отварить к нему свои сосиски... ну, то есть, я отварю.
— Хочешь перевести меня на здоровый образ жизни? — развеселилась брюнетка.
— Только если ты захочешь, — улыбнулась в ответ Зорька. — В следующий раз приготовлю тебе то, что ты обычно сама любишь. Хотя мне очень даже нравится твоя фигура, — блондинка скользнула руками по телу спортсменки, ощупывая его сквозь ткань футболки.
Девушки всё же с неохотой прекратили обниматься — Фея проголодалась, и Зорька вызвалась приготовить соседке ужин. Обычно Зорька вертелась вокруг Феи,
соблазнительно демонстрируя ей свои обнажённые прелести, но сейчас было наоборот — Зорька, как была, голая, стояла у плиты, занимаясь ужином, а Фея не могла удержаться от того, чтобы пожирать обнажённое тело танцовщицы глазами, то и дело обнимать её сзади, дразня прикосновениями, а Зорька, хоть она и смеялась и с удовольствием прижималась к брюнетке в ответ, и её член от дразнящих прикосновений начал наливаться кровью, вынуждена была напоминать Фее, что она вообще-то занята — готовит ужин. И с большой неохотой Фея удалилась в свою комнату, решив позвонить мамам — она ещё не говорила им о том, что согласилась на предложение франкийских ведьм, потому что знала, что её мамы, особенно мама Вера, будут против, и сейчас собиралась поставить их перед фактом. В этот раз трубку сняла мама Ева, они с дочерью поговорили о том, о сём, о рабочих буднях Филофеи, о семейных буднях её родительниц, и, наконец, Фея решила перейти к делу.
— Мне звонили недавно из этого самого дома Мируа по поводу моих анализов ДНК... в общем, у меня всё-таки есть эти колдовские гены.
— Ага, — голос мамы Евы заметно помрачнел. — Значит, они у тебя есть.
— Ну, мне сказали, что с вероятностью 85% мои дети могут быть ведьмами... то есть, если вторая родительница тоже будет ведьмой. Но мам, это же просто гены, верно? С определённой вероятностью я вообще могу быть потомком Бортэханум — ну и что тогда из этого?
— Каким ещё потомком? — мама Ева не поняла слишком сложной метафоры дочери.
— Бортэханум. Ну, я читала, что четверть современного населения Уйгурии является её потомками, так что я — с определённой вероятностью — может быть, тоже её потомок, — как читала Фея, у легендарной уйгурской ханши, завоевательницы половины мира, было какое-то совершенно фантастическое количество жён, наложниц и дочерей от них. — Ладно, это не важно, я хочу сказать, что гены — это просто гены, и... чьим бы я потомком ни была, это... это не заставляет меня нести ответственность ни за какие грехи или добродетели моих предков. Верно ведь?
Мама помедлила, а затем вздохнула.
— Филечка, я обещаю, что буду любить тебя всегда, чьим бы потомком ты ни была — хоть ведьм, хоть Бортэханум! Тем более, что если ты чей-то там
Из рассказов Петровича. О родственных отношениях. 