Подойдя к креслу, я чуть наклонилась, подставляя груди к его лицу, и мой левый сосок буквально утонул в губах отца. С какой же жадностью он принял его, но я не ощутила ни боли, а если и могла ожидать ее, после опыта с Даней и Никитой, то не переживала, что мне действительно может быть неприятно.
Помню, как эти двое щипали и даже кусали мои груди, и мне стоило трудов, чтобы не сорваться и не погнать их с постели, запретив обоим путь к моему телу.
А вот с отцом было все иначе...
Мои груди он держал в руках бережно и нежно, точно дар, который можно было легко потерять, не приложив даже особых усилий! С той же легкостью он оцеловывал мои груди, попутно вдыхая аромат юного женского тела.
Последовательно заигрывая то с одним моим соском, то с другим, что вызывало во мне трепет до мурашек, батя оглаживал мне зад и заднюю часть бедер, постепенно пропираясь пальчиками под ткань трусиков.
К тому моменту и без этих манипуляций я и так бы потекла, и не в силах больше стоять, я просто уселась к отцу на колени, ощущая, как под трениками напрягся его эрегированный во всю красу член.
Батя уже не скрывал своего интереса ко мне, и даже демонстративно поерзал на седлушке, чтобы я смогла оценить, за что его любила мать!
Тело отца, несмотря на годы, было еще ничего таким, хотя особых трудов к поддержанию формы он не прилагал.
Прихватив обе мои груди, отец стал целовать меня в шею, еще больше побуждая мои желания.
Мне удалось перебороть себя и подняться, хотя по большей части я испытывала желание остаться на коленях отца и растечься по ним всем своим желанием.
Отец смотрел на меня с интересом и нескрываемым желанием. Неожиданно посетила мысль: другие, более взрослые мужчины вели бы себя так же со мной?
Я встала на одну ногу, утопив вторую в кресле, ровно между ног отца.
Он тут же повадился ослаблять шнуровку на сандалиях, которая плотно обтягивала мои икры. Когда он освободил от обуви одну мою ногу, я тут же, пусть это и стоило мне трудов, чтобы удержать равновесие, ткнула босой ступней ему в грудь.
Батя сорвался, но не позволил себе грубости в отношении меня. Взяв в ладони мою щиколотку, точно хрустальную, он прошелся поцелуями по ступне: он пальчиков до пяточки.
В детстве, помню, заигрывая со мной, еще дошкольницей, отец часто делал так, вызывая у матери умиление, а у меня – восторг! Вот и сейчас меня разрывало от всплеска эмоций, только не шаловливо-детских, а сознательно-женских. Да, ничего не скажешь, выросла дочка!
А отец уже справлялся со второй шнуровкой, и так торопился, что чуть было не порвал ее, вынудив меня зацокать языком.
— Пап, осторожней! Такую больше нигде не найдешь...
Отец забормотал извинения, и я сама расшнуровала обувь под его восхищенно-вожделенный взгляд.
Став ниже ростом, я положила руки на плечи отцу, который сидел на самом краешке кресла, и чуть надавила на них.
Я хотела буквально вскочить ему на руки, и наивно посчитала, что он поймет меня, и на руках понесет в спальню... Красиво и романтично!
Как здорово, что я не повелась на свои желания! Бомбанулась бы на нечетную точку, и пришлось бы еще и скорую вызывать, чтобы вправить позвонки.
Ведь вместо того, чтобы подставить мне руки, отец...
Сам припал передо мной на колени, обхватывая мои бедра и зад цепкими пальцами, в то время как лицом буквально влип в алую и влажную материю трусиков.
Такого даже я не ожидала, хотя было, конечно, бодряще-любопытно, что
Случай из детства 
webmaster@3iks.ru