но не причиняли мне никакой боли. Стоило ему пройтись по внутренней поверхности бедер, как ноги сами непроизвольно приоткрывались, а низ живота и лобок сводило истомой...
Ни Никита, ни Даник, ни снова Никита за все время наших отношений не позволяли мне ощутить себя по истине желанной. Все они торопились сделать свое дельце, чтобы утолить свое желание, и прелюдия совсем не отнимала у них хоть сколько-то времени.
И даже если бы батя уже сейчас поволок меня в спальню, то я была бы к этому готова, настолько свободно, гордо, а главное, желанно я себя ощущала.
Вот что значит, опытный и умелый партнер!
Я подалась к нему еще чуть ближе, желая, чтобы мой юный женский запах достиг его, окончательно снимая все табу и предрассудки, но отец лишь вжался лицом в мой живот, остерегаясь поцелуя в разгоряченный пупок.
— Маша... Машенька... что же ты... Я же... твой... отец...
Я уже готовилась произнести парочку припасенных под такой случай слов, как батя сомкнул позади меня свои руки-клешни, плотно ухватившись за ягодицы, что вместо слов я не сдержала стона. При этом меня аж изогнуло, как если бы я весь вечер носила на плечах непосильный груз, а сейчас, наконец, сбросила его, выдыхая.
— Я твоя дочь... Твоя женщина... А ты – мой отец... И ты – мужчина!
Я заготавливала эти слова, но не думала, что они дадутся мне так просто.
А может, просто отец был уже подготовлен к подобному, и взглянув в мои глаза своими полными желания глазами, он вновь прижал меня к себе, удерживая в сильных ладонях мои ягодицы, чем непроизвольно вызвал мой новый стон, но ни боли или напряжения, а сладости и удовлетворения.
Вспомните себя в детстве, вам ведь нравилось, когда, шутя, родители стискивал вас в объятиях. То же самое я ощутила и сейчас, ведь то были объятия близкого мне человека, по духу и плоти, и он не мог причинить мне ничего дурного.
Я аж приподнялась на цыпочки, настолько меня проняло!
Батя все никак не хотел меня выпускать: не то что-то навеяло ему про маму, не то вдруг испугался своего же поведения и усомнился, стоило ли продолжать начатое.
Я пригладила его волосы до затылка, а затем пальцами приподняла его голову, глядя в глаза.
— Пап, расслабься... - мило сказала я. – Я понимаю, что делаю... Я все сделаю сама, хорошо...
Чувствовалось, что отец сильно переживает происходящее, и его терзали и эмоции желания, и муки совести.
Я первой взяла в губы его губы, и отец тут же ответил мне поцелуем умелого и опытного любовника. То ощущение, которое терзало мои губы в ожидании подобного массажа, было израсходовано за миг, и у меня закружилась голова от восторга, который меня обуял.
В какой-то момент, желая удивить отца, я просунула ему в рот свой язык, стараясь завертеть им там, на что отец ответил удивленным стоном-вздохом. Это только распалило меня.
Однако этот наш поцелуй был таким энергозатратным, что я не выдержала, да присела прямо между широко раздвинутых ног отца.
Мы засмеялись, глядя друг на друга...
— Такая женщина уже взрослая стала... - потрепал меня отец по щечкам.
Я же, оценивая свое положение, не нашла ничего лучшего, чтобы пропеть:
— Я у твоих ног,
Спасибо не говори...
Отец вновь просмеялся, а я, набравшись сил, поднялась, вытянувшись во весь рост.
Я отошла на пару шагов назад, и приспустила шлейки лифа с плеч. Груди, наполненные желанием, казалось, стали больше на размер, но пока удобно размещались у меня в ладонях, и когда я убрала их, батя во всю сконцентрировал внимание на оттопыренных сосках, и уже ничуть не скрывал своих желаний.
Случай из жизни. 
webmaster@3iks.ru