извлекли, покрутили, лизнули и консилиум постановил – дети будут.
— Если не предохраняться, - добавила Шурка.
А Оля поцеловала и подула на место, где обычно ставят уколы. На этом лечение закончилось и теперь уж точно геморроя не будет.
Девчонки втиснулись рядом со мной, поболтать на ночь. Когда все трое на боку мы входим на мою кровать без проблем. Трусы они не вернули, взамен разрешили заворачивать им ночнушки. Сегодня обсуждали распустившихся голых родителей… расхаживавших по огороду и нагло не закрывающих душевую кабину, в то время как их дети из соседнего огорода могут все подсмотреть через дырки от сучков в заборе. Мама Марина, голая как все, покричала их обедать, и скрылась в доме, а голая пара родителей мыла друг друга, вытирала друг друга и, наконец, одела друг друга.
Только после этого голодные девчонки перелезли забор и потрусили на запах борща.
Рассказывая, девушки поделили член, как Северная и Южная Кореи свой полуостров. Я тоже партизанил в их письках, не забывая, разумеется, о Шуркиной целке. Я тоже рассказал о своей встрече с голой мамой в предбаннике, а о том, что успел сделать перед этим с мамой Мариной - разумеется нет.
К тому времени ночнушки собрались у подножия грудок и готовились штурмовать эти горы, а полуостров с демаркационной линией увеличился, как на карте с другим масштабом.
Оля подластилась и попросила повторить свой сон во всех-всех подробностях и без всяких аллегорий с гиперболами, а предельно серьезно. Что ж в который раз я рассказывал как получил ремня от мамы Марины. Оля опять краснела, когда я упомянул о ее чудесным образом вернувшейся и оставшейся нетронутой плеве и только уткнулась носом мне в подмышку.
Многочисленные поцелуи в описываемом сне иллюстрировались поцелуями наяву. Девчонки уцепились за меня, бросив член, когда я рассказывал как дергался от ударов, помимо желания загоняя член Оле в горло и вызывая ее слезы, пока мама не подсказала как избежать этого. И захихикали, в момент когда мама Марина в знак отрицания Олиной реплики, приспустив трусы, с итальянским темпераментом вскольз шлепнула по своей незагорелой попе. Пришлось показать на Шуркиной попке. А на Оле изобразить как та второпях показывала как мастурбирует. Оля красная как моя попа, подтвердила частыми кивками головы, что так и есть. Слушая продолжение, они сочувствовали маме Марине, не имевшей возможности привести мужчину в дом пока там Оля. А Оля все никак не хотела уезжать надолго к бабушке или в летний лагерь.
— Откуда ты все это знаешь? – глубоко вздохнула вытершая слезы Оля.
— Приснилось.
— Нет, – вдруг заявила проанализировавшая все известные факты Шура, - он в другом теле научился сливаться с чужой памятью. Поэтому узнал все от высшей математики до английского языка, ну и обе ваши жизни попутно.
— Правда? - Не поверила Оля.
— Правда, - подтвердил я, - of course, true. Ты никому ведь не говорила, что мама до шести лет целовала тебе письку на ночь. Кстати, мне захотелось возобновить эту традицию и продолжать ее всю оставшуюся жизнь.
— Это понимать как предложение руки и сердца? - Олины глаза распахнулись во всю ширь.
— … И языка и губ и того что уже у тебя в руках.
— Ребята, я вам не помешаю? – Шурка как обычно бестактно сбила пафос иронией.
Мы с Олей вдвоем накинулись на нее теребя, щекоча и целуя. Кровать заскрипела и затряслась в предсмертной агонии. Наконец мы замерли отпыхиваясь.
— Тихо! – вдруг прошептала Шурка, стряхивая руки с грудок, - слышите?
Мы тихонько сползли на пол и на цыпочках выползли к проему лестницы, девчонки даже не
Девичник удался на славу 